По просторам русского севера

14 августа 1821 года командир брига "Новая Земля" Федор Петрович Литке записал в судовой журнал: "На льдах, которые сегодня проходили, видели мы множество моржей. Они лежали стадами от десяти до пятнадцати вместе. По одному из этих стад сделали мы несколько выстрелов ядрами. После выстрела моржи вскочили, но, осмотревшись кругом, улеглись опять; после второго они только подняли головы, а на следующие уже не обращали внимания. Моржи очень скоро отстреливаются; это свойство их много способствует промышленникам в их делах. Льды эти также были усеяны множеством черных чаек, называемых здесь разбойниками".
Юношеская мечта Федора Петровича Литке сбылась: он увидел издавна принадлежавшие России, но еще совершенно не исследованные берега Новой Земли. Кому же, как не россиянам, их обживать, строить на них селения, развивать пушной промысел, искать и находить в недрах полезные ископаемые?
Однако долгожданная радость встречи с неведомым то и дело омрачалась всевозможными осложнениями и опасностями. Север нелегко расстается со своими тайнами.
Последние дни плавания не приносили успеха. Бриг всюду встречал только льды, льды, льды...
22 августа мореплаватели подошли наконец к полосе чистой воды. Литке повел бриг на север, стараясь не удаляться от берега. Он хотел обязательно добраться до пролива Маточкин Шар, разделяющего северный и южный острова Новой Земли, и глубоко изучить этот район, очень важный для развития отечественного мореплавания. Ведь только миновав Новую Землю можно было плыть дальше на восток.
Земля, мимо которой они теперь проплывали, была сурова. Голые скалы с вершинами, покрытыми снегом, без единого деревца, придавали ей унылый, неприветливый вид. Кое-где на большом расстоянии друг от друга виднелись избы, оставленные русскими промысловиками, и каменные столбы, показывающие, что здесь уже были люди. Около каждого приметного мыса, за которым мог укрыться вход в узкий Маточкин Шар, бриг останавливался, и мореплаватели вели наблюдения. Одновременно Литке давал местности названия,- так, один из мысов получил имя Лаврова, в честь старшего офицера брига, а гора конической формы стала называться именем вице-адмирала Г. А. Са-рычева.
Вскоре, однако, капитан заволновался: судя по карте, корабль уже отошел на 16 миль севернее Ма-точкина Шара, а входа в пролив все не было. Не доверяя прежним съемкам, Литке продолжал плавание к северу. Но пролива не нашел.
Между тем сильные ветры и недостаточная глубина моря не позволяли приблизиться к берегу. Можно было, конечно, послать туда шлюпки, но на это потребовалось бы дополнительное время. А уже близилась осень.
В самом конце августа корабль застрял между берегом и грядой льдов. Ледяная стена, тянулась далеко на север. Двое томительных суток моряки находились в белом плену... Наконец, удалось выбраться к чистой воде. Полярная осень дохнула настоящим морозом. Повалил густой снег. Лед мог стать в любой день, а до Архангельска предстояло еще идти и идти... Бриг повернул обратно.
На пути домой судно дважды ударилось о каменную отмель. Команда пережила несколько острых моментов. Однако и на этот раз все. обошлось благополучно. 8 сентября корабль подошел к песчаной отмели, берег был уже рукой подать... Но лоцман, который вел судно к порту, посадил его на мель. Это оказалось последним испытанием.
Бриг пришел в Архангельск 11 сентября 1821 года. Результаты обнадеживали: первая русская научная экспедиция к Новой Земле установила ряд важных данных о природе этих суровых мест.
Командир убедился, что его бриг - вполне надежное судно, имеет прекрасные мореходные качества, а команда неустрашима и опытна. Теперь он уже доподлинно знал, какова обстановка пла'вания и работы в арктических условиях. Главное же, он определил периоды, когда берега Новой Земли не покрыты льдом сплошь. Следовательно, пролив Маточкин Шар рано или поздно будет им найден.
И тут его ждало открытие: используя свои записки и карту другого исследователя, Литке определил место, где должен был находиться вход в пролив.
Два с половиной месяца Литке провел в Архангельске не напрасно. Он приводил в порядок собранные материалы, составляя карты и опись увиденной части западного берега Новой Земли. В декабре 1821 года он приехал в Петербург и доложил о результатах экспедиции. В Адмиралтействе решили: послать бриг в те же места вторично. Литке тотчас согласился. Словно и не было всех недавних испытаний, опасностей, тревог, разочарований...
Сама жизнь воспитала и закалила в нем твердую волю. Судьба никогда не баловала этого человека; даже в детстве она была к нему крайне-сурова. Она словно прививала ему терпение, целеустремленность, самообладание... Впоследствии это все дополнило и подкрепило его страстную приверженность к науке.
17 (28) сентября 1797 года в доме Петра Ивановича Литке, коллежского советника, члена коммерц-коллегии и инспектора Петербургской и Кронштадтской таможен, произошло несчастье. Через два часа после родов умерла горячо любимая жена Литке Анна Ивановна, с которой он прожил без малого тринадцать лет. Овдовев, Петр Иванович остался с пятью детьми на руках, из которых младший был новорожденным младенцем. Петр Иванович был в отчаянии от потери, боролся с мыслью о самоубийстве. К счастью, благоразумие взяло верх. Детей распределили по родственникам. Лишь самый младший продолжал доставлять хлопоты.
Спустя год Петр Иванович женился вновь. Его супругой согласилась стать семнадцатилетняя Екатерина Пальм. Она была моложе своего мужа почти на тридцать лет.
Впоследствии Федор Петрович писал о ней: "Она была весьма хороша собой... Ума весьма ограниченного, образования никакого, даже и внешнего, общественного. Характера тяжелого, двуличного, она не имела даже той простой сердечной доброты, которою прикрываются многие недостатки". Отец устранился от забот о младшем сыне, не проявляя к нему даже тени внимания, теплоты.
Единственным близким человеком для маленького Феди осталась бабушка. Вскоре после женитьбы отца мальчик вместе с ней переехал в Петербург к дяде Федору Ивановичу Энгелю - крупному государственному деятелю. В этой семье мальчик прожил до 1804 года, научился читать и писать. Потом его отдали в пансион Е. X. Мейера. o
Пансион помещался на Васильевском острове, у Тучкова моста. Как писал впоследствии в своих воспоминаниях Ф. П. Литке, содержатель пансиона Ефим Христофорович Мейер, бывший преподаватель кадетского корпуса, "по педагогической системе того времени считал палку альфой и омегой всего воспитания,- буквально палку, потому что экзекуции производил не розгами, а тоненькими камышовыми тросточками... Этот период, как и вообще все мое детство, не оставил во мне ни одного приятного воспоминания, ни одного из тех воспоминаний, которые в воображении большей части людей рисуют детство в таком розовом цвете. Не знать ласк матери уже есть большое несчастье. Но меня, кроме бабушки, никогда никто не ласкал", Шесть дней Федя находился в пансионе, а на седьмой появлялся в доме отца, который жил в то время на Васильевском острове, на Большом проспекте, между 3-й и 4-й линиями.
Не трудно представить всю глубину горечи, которую испытывал беззащитный ребенок под холодным взглядом мачехи. Отец же запомнился в те годы угрюмым, всегда чем-то озабоченным: "Я не помню, чтобы он когда-нибудь меня приласкал, хотя бы потрепал по щеке, но трепку другого рода мне случалось испытывать, большей частию по наговорам мачехи".
После четырех лет пребывания в пансионе Федор Литке вынес оттуда "весьма плохое лепетание по-немецки, по-французски и по-английски, 4 правила арифметики с именованными числами и дробями, да из географии названия главных стран и городов".
В 1808 году умерли отец и бабушка, и детей определили на воспитание к родственникам. Одиннадцатилетнего Федора вновь отдали в дом Энгеля. "Дядя взял меня к себе, как берут с улицы мальчика, чтобы не дать ему умереть с голоду,- вспоминал Литке. - Он не обращал на меня никакого внимания, как разве для того только, чтобы меня побранить или выдрать за уши. Я оставался без всякого надзора, без всякого руководства, не имел ни одного учителя,- все это с 11 до 15 лет! Потерю таких 4 лет я никогда уже после не мог возместить никакими трудами".
Правда, в доме Энгеля Федор встречал по понедельникам, во время званых обедов, интересных людей. Эти дни были для него настоящим праздником. К Энгелю приходили баснописец И. А. Крылов, президент Академии художеств А. Н. Оленин, директор лицея Е. А. Эн-гельгардт. Подросток слушал беседы взрослых, раскрыв рот от восхищения. Богатая библиотека дяди и встречи со знаменитыми людьми того времени остались в памяти Федора Петровича на всю жизнь. Это отчасти заменило ему школу, способствовало разностороннему развитию.
А в 1810 году произошли события, впоследствии резко изменившие жизнь Федора Литке. Его сестра Наташа познакомилась с морским офицером Иваном Саввичем Сульменевым. Они вскоре поженились и переехали в Кронштадт.
В том же году в доме Энгеля поселились двоюродные братья Федора - Владимир и Теофил, приехавшие в Петербург, чтобы подготовиться к поступлению в военные училища. С ними занимались учителя. Начал кое-че:, у учиться и тринадцатилетний Федор: он перепись'^ал для братьев уроки, перебеливал чертежи. Это продолжалось два года.
Энгель не обращал внимания на частые отлучки Федора. Тот же чуть ли не каждую неделю стал ездить к сестре Наташе в Кронштадт. Добирался на парусных катерах. Ими обычно управляли старые "морские волки" - боцманы в отставке.
На квартире сестры Федор встречался с бывалыми моряками. Жизнь этих людей казалась удивительной. Федор с увлечением слушал рассказы о морских сражениях, кругосветных путешествиях, неожиданных открытиях. Эти рассказы как бы исподволь готовили его к профессии моряка.
В своей биографии Федор Петрович с гордостью пишет о том, что во время поездок в Кронштадт на катерах он сам ставил паруса, а подчас ему даже разрешали стоять за рулем. "Иногда, чтобы погреться, заберусь я в матросскую каюту, попрошу сухарика, сижу и слушаю рассказы стариков о сенявинском или еще более ранних походах. Таким образом, сам того не замечая, я помаленьку делался моряком".
Зимой 1811/12 года Сульменевы переехали в Петербург. Федор стал бывать у них еще чаще. "С самой первой минуты нашего знакомства,- вспоминал Федор Петрович о Сульменеве,- он полюбил меня, как сына, а я его, как отца. Эти чувства, эти отношения не изменились в течение более 40 лет ни на одну минуту. Те же чувства перенес он в старости на жену и детей o моих".
Началась Отечественная война 1812 года. Сульме-нев был командиром второго отряда трехпушечных канонерских лодок, входившего в гребную флотилию контрадмирала А. В. Моллера. В июле 1812 года отряд находился в Риге. Он должен был оборонять этот город в случае нападения неприятеля. Боевые операции увенчались успехом: от французов была освобождена Ми-тава (ныне - Елгава). Затем отряд отправился в Све-аборг к месту зимовки.
Вскоре Наталья Сульменева и ее брат Федор приехали в Свеаборг. Юный Литке мечтал о поступлении в кадетский корпус, но обычным порядком сделать это было нельзя: он оказался переростком, ему уже шел шестнадцатый год. Оставалось одно: готовиться к экзаменам за весь курс этого учебного заведения заочно. Сдать их, а потом определяться на военную службу.
Сульменев одобрил намерение Федора. Он пригласил учителей. Дело стало продвигаться на удивление быстро. Через год Литке успешно сдал экзамены и был зачислен гардемарином в гребную флотилию.
И вновь повезло. Эта флотилия в августе-сентябре 1813 года сражалась против французских войск, укрывшихся в Данциге. За храбрость, проявленную при осаде Данцига, Федор Литке, досрочно произведенный в мичманы, был награжден орденом Святой Анны IV степени. Это была весьма высокая оценка боевых успехов юного моряка.
Успех не вскружил ему голову. На службе Литке особенно остро почувствовал пробелы в своих знаниях и стал упорно заниматься. Он изучал астрономию, навигацию, наставления по морской практике, устройство парусных кораблей, управление ими. И с упоением читал книги о кругосветных путешествиях. В мечтах он уже был там, в дальних плаваниях к неизведанным берегам...
К его великому огорчению, впереди была лишь унылая служба в Свеаборге. Какой же невыносимо однообразной, скучной показалась она после всего пережитого в походах и сражениях! Назначенный адъютантом главного командира Свеаборгского военного порта адмирала Н. А. Бодиско, он должен был дежурить перед его кабинетом.
Наступила зима 1815/16 года. Она была последней свеаборгской зимой Федора Литке. Ему исполнилось восемнадцать лет. Эта зима внесла в его жизнь большие перемены. Когда после отпуска он вернулся в Свеаборг, то узнал, что назначен адъютантом нового главного командира порта Л. П. Гейдена. Тот хорошо отнесся к своему адъютанту, разрешил ему пользоваться своей библиотекой.
А ранней весной 1816 гада Литке получил письмо от Ивана Саввича Сулыйенева, который в то время стал помощником директора Морского кадетского корпуса. Сульменев писал: "Снаряжается на будущий год экспедиция на Камчатку под начальством В. М. Го-ловнина, который по просьбе моей обещал взять тебя с собой".
Радостная весть взволновала Литке. Так скоро исполнялась его заветная мечта! Он пойдет в дальнее плавание, да еще под командованием настоящего героя.
Ведь имя Василия Михайловича Головкина не сходило с уст передовой молодежи того времени. Василий Михайлович с успехом совершил свое первое кругосветное путешествие. Выдающийся мореплаватель, он к тому же был беспримерно храбрым и находчивым человеком. Он дважды за время путешествия бежал из плена: в первый раз - из английского, на юге Африки, а второй раз - из Японии. Притом о нем говорили, что он хотя и строгий, но справедливый и высокообразованный офицер, у которого есть чему поучиться.
Уже в следующем году Литке получил назначение на военный шлюп "Камчатка". Задачей второго кругосветного плавания В. М. Головкина была доставка грузов на Камчатку и в Охотский порт, а также ознакомление с колониями Российско-Американской компании. Предстояло проверить, хорошо ли служащие компании относятся к жителям этих далеких областей, а также определить положение тех островов и приметных пунктов, географическое местонахождение которых не было установлено точно, при помощи астрономических наблюдений.
26 августа 1817 года шлюп "Камчатка" снялся с якоря и вышел из Кронштадта в кругосветное плавание. В английском порту Портсмуте он простоял десять суток, приняв на борт приобретенные здесь инструменты, книги, ром и водку. Затем направился к Канарским островам, чтобы пополнить в порту Санта-Крус запасы воды, свежей провизии и вина.
Как уже стало принятым, - ведь это путешествие было далеко не первым,- при переходе экватора на шлюпе был устроен традиционный праздник в честь бога Нептуна.
С особым нетерпением все ждали, когда наконец можно будет сойти на землю экзотической Бразилии. Этот день наступил через 58 суток похода.
Литке, как и другие офицеры, много бродил по Рио-де-Жанейро, бывал в театре, совершал он и дальние прогулки. Даже присутствовал на приеме у короля Жуана VI. Обо всем интересном, что удавалось увидеть, он писал в своем дневнике.
Любуясь красотами города, он видел и его социальные контрасты, тяжелую жизнь бедноты. Особенно потрясли его картины работорговли.
Нет сомнения в том, что, резко осуждая работорговлю в Бразилии, молодой русский офицер задумывался о жестокости крепостничества у себя на родине, о чудовищной социальной несправедливости, которую испытывает в царской России простой народ. Передовые взгляды Литке впоследствии ясно проявились в его гуманном отношении к матросам, в большинстве недавним крепостным.
Из Рио-де-Жанейро шлюп направился к мысу Горн, благополучно обогнул это грозное для моряков место и, пройдя Тихий океан, 3 мая 1818 года прибыл на Камчатку.
В те годы это была дикая окраина России, где обман к открытый грабеж коренного населения царскими чиновниками и купцами считались обычным делом. Однако и Федор Петрович Литке, и другие передовые офицеры, прибывшие на корабле, видели в этих темных и забитых народах высокие нравственные качества, которых не было и в помине у их угнетателей. Вот что писал Литке о камчадалах: "Трудно, а может быть, и невозможно найти народ, который бы в нравственных качествах мог сравниться с камчадалами. Они добры, честны и умны вопреки рассказам многих". С возмущением отмечал молодой Литке, какой вред коренному населению полуострова приносили скупщики пушнины, обманывавшие камчадалов самым бессовестным образом.
Два года и десять дней продолжалось это плавание. Шлюп "Камчатка" посетил Англию, Южную Америку, Камчатку, Алеутские острова, Аляску, Гавайские, Филиппинские и Азорские острова и прибыл в Кронштадт 5 сентября 1819 года. Плавание значительно расширило кругозор Литке в области навигации, океанографии, астрономии, физики, этнографии. И во многом определило его будущую деятельность как исследователя-путешественника. Командир корабля по достоинству оценил молодого офицера. Головнин отметил, что Литке умеет владеть собой, в критический момент поступает решительно и смело.
Плавание на шлюпе сдружило Литке с Ф. П. Врангелем, впоследствии известным мореплавателем и адмиралом, одним из учредителей Русского географического общества, и эта дружба продолжалась более полувека.
Для самого же Федора Петровича поход как бы открыл целый период жизни, который он посвятил путешествиям по северным морям, омывающим берега России. Там было еще множество "белых пятен". Он чувстповал, что на севере он мог бы своим трудом принести большую пользу. Литке подал рапорт с просьбой перевести его на службу в архангельский отряд морских кораблей.
В первых числах апреля 1820 года молодой лейтенант уже прибыл в старинный русский город. Отсюда он совершил переход в Кронштадт на корабле "Три святителя", что дало ему возможность ознакомиться с условиями плавания в Белом и Баренцевом морях. Вскоре этот опыт очень пригодился: в том же году Го-ловнин рекомендовал Литке на пост руководителя гидрографической экспедиции. Она предназначалась для описания фарватеров и берегов острова Новая Земля.
Этот остров, отделяющий Баренцево море от Карского, издавна привлекал предприимчивых русских мореходов изобилием промысловых животных и рыбы. По слухам в его недрах залегали серебро и другие полезные ископаемые. Однако сведения об острове, доставленные главным образом поморами, не были ни проверены, ни обобщены. Никто пока не собрал воедино и данные мореходов, побывавших там. Достоверных карт Новой Земли не существовало.
Для плавания в Арктике на архангельской верфи построили бриг "Новая Земля". Двухмачтовое судно с прямыми парусами водоизмещением 200 тонн имело высокие мореходные качества. Корпус был изготовлен из толстых досок, а днище обшито медными листами, предохраняющими дерево от порчи.
Федор Петрович Литке и его брат Александр (он тоже должен был участвовать в экспедиции) внимательно осмотрели корабль. Предстояло получше приспособить его к условиям плавания в северных широтах. По их указанию укрепили корпус, переделали мачты. Наконец 15 июля 1821 года бриг поднял паруса и вышел в Белое море. Тут моряки сразу убедились в неточности карт: корабль сел на мель... Пока изготовляли приспособления, чтобы снять судно с мели, начался отлив. Вода стала быстро уходить, днище оголяться. Вот какую карт-ину обрисовал Литке: "Бриг в полном вооружении, стоящий на песчаном острове, окруженный бурунами, посреди моря, коему не видно пределов, ни в ко-ей стороне. Около него люди в разных упражнениях - иные, вися на беседках, осматривающие подводную часть судна, другие, делающие астрономические наблюдения, еще другие, прохаживающиеся беспечно по песчаной площадке, собирая на память ракушки и каменья,- все это вместе составляло необыкновенную картину". Добавим, что поднявшийся ветер вызвал волнение, бриг жестоко било. Положение час от часу становилось все опаснее... С мели удалось сняться благодаря новому приливу.
Отметив на карте точное местонахождение злополучной мели, моряки продолжали путь. Но уже в конце июля судно встретило торосистый лед. Некоторые льдины удивительно походили на корабли под парусами. Постоянные ветры мешали плаванию, то и дело возникала опасность столкновения со льдами. Бриг, лавируя, медленно продвигался вперед. 10 августа 1821 года после долгих и опасных блужданий путешественники увидели на горизонте силуэт Новой Земли.
Несмотря на умелое маневрирование, к берегу приблизиться не удавалось. Через трое суток корабль вышел в довольно чистое водное пространство с редко плавающими льдинами. Дул попутный ветер, и Литке решил двигаться не только днем, но и ночью. Однако ночь выдалась такая темная, что бригу каждую минуту грозило столкновение с ледяной горой. Левый борт корабля прижало к обширному ледяному полю, справа же подступало множество плавающих льдин,-они могли раздавить судно. Неиссякаемая энергия командира и его помощников спасла мореплавателей в таких поистине критических ситуациях.
В 1822 году Литке вторично отправился к берегам Новой Земли. Но сначала было решено обследовать северные берега Кольского полуострова, или, как тогда его называли, Лапландский берег. Литке писал: "Берег этот, вдоль которого уже около трех веков плавают беспрерывно суда первых мореходных народов, был нам до сих пор в гидрографическом отношении менее известен, чем многие отдаленнейшие и необитаемые части света. Он никогда не был описан надлежащим образом, и все карты этого берега были основаны на неполных и иногда неточных известиях, рассеянных во многих старинных книгах".
17 июня 1822 года бриг вышел из Архангельска. Белое море встретило его крепким штормом. На нужный курс смогли лечь только через двое суток. На Лапландском берегу корабль во время одного из приливов едва не выбросило на мель.
Однако все это не могло помешать членам экспедиции произвести подробную опись берегов. В Кольском заливе они стали на якорь. Ф. П. Литке с братом и несколькими офицерами поплыли на шлюпке в столицу Лапландии - город Колу. С интересом рассматривали дома, построенные из дерева, улицы, аккуратно вымощенные досками. Федор Петрович отметил их чистоту и опрятность. В городе насчитывалось всего восемьсот жителей. Мужское население занималось главным образом рыболовством, женское - сбором ягод, в основном морошки. По сути это была большая деревня.
3 августа бриг снялся с якоря и направился к острову Новая Земля. Погода благоприятствовала, и на пятые сутки мореплаватели были близки к цели. Однако мешал густой туман. Когда же на следующий день погода прояснилась, Ф. П. Литке определил место корабля вблизи южного острова Новой Земли.
Федор Петрович заранее определил предполагаемое местонахождение пролива Маточкин Шар. В тот же день корабль вошел в устье пролива.
Ф. П. Литке записал в дневнике: "Теперь открылась ясно причина, отчего мы в прошлом году не могли узнать Маточкина Шара. Горы, подходящие к самым его берегам, равно как и мысы Черный и Бараний, образующие собственно вход в пролив, створяясь между собою, столь совершенно его заслоняют, что, даже находясь у мыса Столбового, ни по чему нельзя воображать, что имеешь перед собою пролив около 100 верст длиною".
Он не хотел спешить. Прежде чем исследовать и описать самый пролив, Федор Петрович решил, не заходя в него, пройти к северу. Продвигаясь вдоль берега Новой Земли на корабле, моряки то и дело наносили на карту никем до тех пор не исследованные заливы и мысы, давая им названия. Имена многих выдающихся путешественников и чуть ли не всех членов команды были запечатлены на географической карте.
К вечеру 9 августа бриг достиг конечного пункта прошлогоднего плавания. Моряки увидели длинный низменный остров, на котором побывал в свое время голландский мореплаватель Баренц. За ним тянулся ровный, но круто обрывавшийся у воды берег. Одну из приметных гор на этом берегу Литке решил назвать горой Крузенштерна.
В то время величина Новой Земли еще не была определена. Путешественники надеялись вот-вот увидеть северную оконечность острова, тот самый мыс Желания, обогнув который можно войти в Карское море. С 11 августа все чаще стали появляться плоские льдины, предвестники зимы. Участники экспедиции переходили от надежды к разочарованию. Но вдруг увидели перед собой целые поля мелкого льда вперемежку с плавающими стволами крупных деревьев. Стало ясно: этот лес мог быть принесен сюда только с рек Сибири. А это значит, что корабль находится у входа в Карское море. Моряки предположили, что последний из увиденных ими мысов должен быть мысом Желания.
Спустился густой туман. Целый день бриг лавировал, чтобы не сесть на мель. Приходилось ориентироваться, прислушиваясь к шуму трущихся друг о друга льдин. Если шум становился громче -значит, глубина уменьшилась и нужно делать очередной поворот... Наконец туман рассеялся. Перед мореплавателями стоял сплошной лед, тянувшийся по всему горизонту до самого берега Новой Земли. Несколько дней они пытались изо всех сил провести бриг вперед. Безуспешно. Лед и туман стояли перед ними несокрушимой преградой.
Мрачно и пустынно выглядела северная оконечность Новой Земли. Все вокруг было сковано льдом и покрыто снегом. Ни зверь, ни птица не нарушали поистине мертвой тишины... Сырой морозный туман пронизывал мореплавателей буквально до костей. "Пустота, нас тут окружавшая, превосходит всякое описание", - отметил Ф. П. Литке. И еще: вода в этих широтах была так прозрачна, что при глубине до пятнадцати сажен на дне можно было видеть небольшие раковины.
Утром 17 августа видимость улучшилась, и бриг пошел назад, к проливу Маточкин Шар. На этот раз Литке не стал описывать сам пролив - не оставалось времени. Он решил спуститься на юг и нанести на карту южный берег Новой Земли, тогда еще мало известный, и, по возможности, остров Вайгач, лежащий к югу от нее.
Но очень хотелось бросить хоть беглый взгляд и на Маточкин Шар. Ф. П. Литке с офицерами отправился на гребном судне в небольшую губу - Староверское становище. Федор Петрович сразу понял: окруженная высокими крутыми горами, при необходимости эта губа может служить местом стоянки. На правом берегу реки Маточки, впадающей в губу, моряки нашли большую избу, сложенную из плавника, и при ней баню. Кругом лежало несколько лодок, лопат, валялись черепки, оленьи рога. Рядом на берегу, на кольях висели неводы и были опрокинуты большие баркасы. Все это было оставлено промышленниками.
Неподалеку от избы высились три креста. На самом новом из них было вырезано имя Поспелова. Ф. П. Литке слышал о нем: это был штурман, принимавший участие в экспедиции 1806 года.
Штурманы вскоре определили координаты якорной стоянки, а офицеры собрали образцы минералов и растений, а также произвели наблюдения за приливами.
21 августа бриг снова направился к" югу. Это продолжалось, однако, совсем недолго: из-за полного штиля пришлось опять стать на якорь. Ф. П. Литке писал: "Ночью на 25-е число имели мы отменно ясную погоду. Луна и звезды в полном сиянии представляли совершенно новое для нас зрелище; горизонт был так чист, что Венера при самом восхождении своем была уже видна; стоявшие на вахте приняли ее за огонь. Северное сияние горело весьма ярко". Путешественникам удалось убить моржа. Судя по клыкам, это было молодое животное, однако длина его составляла 3,5 аршина (около 2,5 метра), а весил он более 20 пудов (320 килограммов). Из него натопили шесть пудов сала.
К утру 27 августа подул сильный ветер. "Видя, что буря нисколько не смягчается, - записал Ф. П. Литке в своем дневнике, - и что скорой перемены погоды к лучшему ни по чему ожидать нельзя, вынужден был, наконец, отложа дальнейшие покушения, направить курс к Белому морю". Несмотря на сильное встречное течение и штормы, 6 сентября 1822 года бриг благополучно достиг Архангельска. Здесь моряков ждали письма. Немало получил их и Федор Петрович. Писали товарищи по службе на флоте, родные и, что особенно обрадовало, прославленные мореплаватели: Головнин, Крузенштерн, Сарычев.
Литке сразу же засел за приведение в порядок журналов и карт. А потом была дорога в Петербург и подготовка докладов морскому министру и генерал-гидрографу Г. А. Сарычеву.
Результаты экспедиции были признаны отличными. На заседании Адмиралтейского департамента, давая оценку астрономическим определениям Литке, известный российский ученый-астроном Ф. И. Шуберт заявил: "Имею удовольствие донести департаменту, что прилежание и точность, с коими Литке наблюдения свои производил и вычислял, достойны похвалы всякой и ему великую честь приносят... Я посему считаю моею обязанностью уверить департамент, который спрашивал о сем предмете мое мнение, что лейтенант Литке сим путешествием отличил себя наилучшим образом и оказался достойным награждения".
Несмотря на большие успехи, достигнутые Литке в исследовании Новой Земли и Лапландского берега, они еще во многом оставались неизведанными. Но Литке уже пробудил к ним интерес широкой научной общественности. Вскоре была намечена третья экспедиция к Новой Земле. Кроме главной цели -дальнейшего описания берегов Новой Земли - Литке предстояло закончить обследование Лапландского берега вплоть до границы России с Норвегией, начатое во втором путешествии. Затем следовало окончательно удостовериться в том^что мыс на северной оконечности, виденный и нанесенный им на карту Новой Земли, действительно и есть мыс Желания.
Помимо всего прочего экспедиция должна была определить длину пролива Маточкин Шар, осмотреть проливы Югорский Шар и Карские Ворота, описать остров Вайгач. И наконец, пройдя в Карское море, точно на-нести на карту очертания восточного берега Новой Земли.
Федор Петрович еще не успел отдохнуть от предыдущих походов, но был рад доверию, которое ему оказывали уже в третий раз. И марта 1823 года он выехал в Архангельск.
Бриг "Новая Земля" вышел в свое третье плавание 11 июня 1823 года. В течение месяца экспедиция продолжала описание Лапландского (Мурманского) берега. Пройдя устье Печенги и осмотрев монашеские скиты, Литке в конце июля направил бриг к Новой Земле. Далее путь шел на север.
Литке, сделав наблюдения, понял: он допустил ошибку! Во время прошлогоднего плавания он принял за мыс Желания другой мыс... Значит, надо плыть дальше к северу.
...А на пу;и корабля вновь сплошные льды. Пришлось брать обратный курс и, став на якорь в западном устье пролива Маточкин Шар, заняться подробным описанием его берегов. Команде двух гребных катеров было поручено исследовать северный берег пролива (южный был уже описан до них штурманом Розмысловым) и западный выход из него. По результатам этих работ Литке впоследствии создал карту.
Пока корабль стоял у входа в устье пролива, моряки, ожидая возвращения гребных катеров, обследовали местность, рыбачили, охотились. Литке вдоль и поперек исходил всю округу и отметил, что горы состоят здесь главным образом из сланца, по большей части талькового, с большими кварцевыми прожилами. В этих про-жилах много серного колчедана, а еще больше железкой охры. В расселинах же встречалась ему иногда и чистая охра. Конечно,' эти ценные данные были тотчас нанесены на карту.
Морякам очень хотелось добыть хоть одну белую сову. Как писал Литке, эти птицы "одни изо всей породы пернатых могут быть почтены настоящими жителями Новой Земли, оставаясь здесь на зиму тогда, как все прочие птицы без исключения отлетают прочь. Мы испытали, что совы и в самый ясный день весьма хорошо видят, ибо ни одна из них не подпустила стрелков наших на ружейный выстрел". Наконец одна птица все же зазевалась и попала в коллекцию.
Бриг шел к проливу Карские Ворота. Все обещало благополучие, погода наладилась. Но именно здесь плавание едва не закончилось катастрофой.
19 августа, когда моряки находились у юго-восточной оконечности Новой Земли, Литке обратил внимание на изменившийся цвет воды. Она вдруг сделалась зеленоватой и мутной... И вдруг судно сильно ударилось носом, а потом кормой. "Удары стремительно следовали один за другим, - писал Литке. - Скоро вышибло руль из петель, сломало верхний его крюк и разбило корму; море вокруг судна покрылось обломками киля, несколько минут мы не теряли хода, - наконец, стали. Жестокость ударов усугубилась, и страшный треск заставлял всех членов брига ожидать каждую минуту, что бриг развалится на части... Даже ртуть в барометре, висевшем в капитанской каюте, в двух местах разделилась".
В этот грозный момент командир думал только о том, чтобы не дать погибнуть людям; он уже приказал рубить мачты. И тут бриг вдруг тронулся с места, а затем вскоре вышел на глубину. Его счастливо сняло с камней неожиданно усилившееся волнение.
Явная опасность миновала, хотя положение оставалось тяжелейшим: судно шло без руля, а между тем приближалась ночь. Крайне ненадежное состояние судна вынудило командира повернуть назад. По пути моряки обследовали остров Колгуев. На нем паслись стада оленей, принадлежавшие купцам города Мезень. Закончив географическое описание, взяли курс на мыс Канин Нос и 31 августа 1823 года прибыли в Архангельск.
Здесь Литке жил до наступления зимы, приводил в порядок журналы, составлял карты, а затем отправился в Петербург. Там он доложил о результатах экспедиции. Ее итоги были признаны основательными. Однако ведь бригу опять так и не удалось достигнуть мыса Желания... Не за горами была четвертая экспедиция. Перед Литке стояла новая задача: направиться к промежутку между Шпицбергеном и Новой Землей, на север Баренцева моря, чтобы установить, до какой широты можно "в сем месте проникнуть..."
Однако и это плавание, начатое 18 июня 1824 года, ожидаемых результатов не принесло. Как отмечал Литке, лето 1824 года оказалось "несравненно льдистее прежних".
Федору Петровичу предложили возглавить и пятую экспедицию к Новой Земле... Но Литке отказался.
В Адмиралтейский департамент поступила просьба Литке причислить его к департаменту и дать возможность привести в порядок собранные материалы, подготовить их к печати. Высоко оценив заслуги мореплавателя в изучении русского севера, руководители департамента удовлетворили его просьбу. Литке был избран почетным членом Адмиралтейского департамента.
Вместе со своим другом, также исследователем севера, Фердинандом Петровичем Врангелем Литке снял в Петербурге небольшую квартиру. С ними поселился и Александр Литке. Жили дружно, работали с увлечением. Федор Петрович писал книгу о путешествиях к Новой Земле; брат ему помогал. А Врангель готовил монографию "Путешествия по северным берегам Сибири и Ледовитому морю", - он совершил их вместе с полярным мореплавателем Федором Федоровичем Ма-тюшкиным.
В июле 1826 года Литке завершил свой труд, представил рукопись и составленные им карты в Адмиралтейский департамент. Получил согласие на издание.
Пока Федор Петрович готовил книгу к печати, он успел отдохнуть от напряжения и волнений северных походов. И тут он узнал, что его назначают командиром шлюпа "Сенявин", которому предстоит далекий путь: к берегам Северо-Западной Америки и Северо-Восточной Азии. Туда ходили в недавнем прошлом корабли И. Ф. Крузенштерна, Ю. Ф. Лисянского, В. М. Головни-на, М. П. Лазарева, О. Е. Коцебу.
Россия заключила договоры с Англией и Соединенными Штатами Америки о торговле, мореплавании и рыбной ловле в Тихом океане, а также о границах на северо-западном берегу Америки.
Обширные побережья России на Тихом океане изучались мало. Еще меньше знали тогда об океанских и морских просторах, омывавших берега континентов Исследователь Новой Земли беспокоился о судьбе своей книги. Но корректуру карт взял на себя контрадмирал И. Ф. Крузенштерн.
Книга Литке "Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге "Новая Земля" в 1821-1824 годах" увидела свет в 1828 году, когда автор находился в плавании. Позже она была издана и на немецком языке, притом получила высокую оценку немецкого физика А. Эрмана,- он сам бывал на побережье Северного Ледовитого океана. Ученый высоко оценил результаты плаваний Литке: "Он настолько превзошел всех своих предшественников научным тщанием и беспристрастностью своих суждений, что эти работы нельзя пройти молчанием ни в истории мореплавания, ни в истории географии".
Морские походы Литке на русском севере пополнили географические знания о Новой Земле, об Арктике и условиях плавания в ней. Они дали множество ценных сведений будущим исследователям: гидрографических, магнитных, астрономических, о флоре и фауне побережий и об их первооткрывателях - отважных мореходах прошлого, которые не боялись совершать плавания в открытом море на обычных лодках. Картами, составленными Литке, полярные мореплаватели пользовались едва ли не целое столетие.
...Шлюп "Сенявин" готовился в далекий путь. Корабль выглядел солидно: трехмачтовый, водоизмещением триста тонн, вооруженный шестнадцатью пушками.
Литке надлежало описать земли чукчей и коряков, полуостров Камчатку, берега Охотского моря, Шантар-ские острова и остров Сахалин. В зимнее время, когда в этих местах навигация кончается, корабль Литке должен был уходить в тропики. Там ему предписывалось исследовать Каролинские, Марианские, Маршалловы острова и острова Бонин.
"Сенявин" вышел из Кронштадта 20 августа 1826 года. Стояло на редкость жаркое и сухое лето. Под Петербургом пылали леса, тлели торфяные болота. "Дым по целым дням затмевал солнце, - вспоминал Литке.-До самого Гогланда окружены мы были дымной мглой и должны были идти ощупью, не видя ни берегов, ни маяков".
Когда "Сенявин" вышел из Кронштадта, Литке приказал выстроить матросов и офицеров шлюпа. Он поздравил их с началом кругосветного плавания и призвал свято хранить славные традиции русских моряков.
Затем, собрав офицеров в кают-компании, он высказал им свое мнение по поводу дисциплинарных взысканий, обычно применяемых к матросам. Оно шло вразрез с общепринятыми в царском флоте: "Мы можем обойтись без рукоприкладства и телесных наказаний. Я надеюсь, что на "Сенявине" при культурном воздействии начальников и подчиненных служба не только не пострадает, но и выиграет".
Надо признать, что офицеры "Сенявина" по достоинству оценили прогрессивные взгляды своего командира. Дух высокого патриотизма, гуманности и самоотверженности сохранялся до конца этого труднейшего плавания.
Экзамен на стойкость экипажу "Сенявина" довелось держать сразу, едва судно миновало Финский залив. На Балтике начался жестокий шторм, который продолжался десять суток. Он доставил морякам много хлопот. Сам же Литке видел в этой борьбе со стихией пользу и писал в дневнике: "...сколь ни неприятно такое посещение на новосельи, оно имеет и свою выгоду: качества судна испытываются, многие недостатки в устройстве и размещении открываются и исправляются, не привыкшие к морю с ним знакомятся, и все после того с большей уверенностью и спокойствием смотрят на обширное поприще, в которое пускаются".
6 сентября шлюп прошел мимо южного мыса острова Гогланд в Балтийском море и через двое суток бросил якорь на Копенгагенском рейде. Нежданная радость: здесь моряки встретились с идущими из Архангельска русскими кораблями под начальством М. П. Лазарева. С ними сенявинцьготправили первые письма на родину. Приняв в датском порту запасы рома, корабли через одиннадцать дней направились в Портсмут. Здесь пришлось постоять подольше: недавний шторм показал, что нужны переделки и исправления в устройстве шлюпа. Сам Литке выехал в Лондон закупить астрономические и физические приборы, а также провести в Гринвичской обсерватории наблюдения над постоянным маятником, взятым в плавание. Впоследствии это позволило бы вычислять силу тяжести там, где будет находиться корабль.
К 22 сентября все работы были закончены, и "Сенявин" покинул берега Англии. Сильный попутный ветер за десять суток доставил корабль к острову Тенерифе. За несколько дней до прихода "Сенявина" в этих местах свирепствовал невиданный по силе ураган, и прямо на рейде погибли три корабля, а в других местах у побережья- еще десять. Ураган принес несчастье и городу- погибло около трехсот человек. Литке писал: "Мы застали жителей в полном ужасе от этой физической катастрофы. Ни о чем более не говорили, как об урагане. Это напомнило нам бедствие, постигшее Петербург за два года до этого (наводнение 1824 года. - Авт.)". Уже через сутки "Сенявин" вновь был в море. Вскоре он попал в полосу глубокого штиля. Только 6 декабря подул пассат. Он и помог кораблю через неделю достичь экватора. На короткое время все вздохнули с облегчением. А начальник экспедиции распорядился развлечь команду праздником в честь бога Нептуна. Литке писал: "Нептуналии наши - обряд не только совершенно невинный, но весьма полезный; он развлекает, веселит людей, не привыкших еще к томительному однообразию морской жизни, и всякий пекущийся о своих людях капитан должен поощрять их не только к этому, но и ко всякого рода игрищам и забавам".
Но и в минуты развлечения Федор Петрович не оставлял своих наблюдений: "День этот замечателен для нас также по необыкновенной оживленности моря, составлявшей разительную противоположность с пустотой, царствовавшей по северную сторону экватора. Бо-ниты и албикоры гонялись за летучими рыбами, акулы за бонитами; летучие рыбы огромными стадами поднимались на воздух, бониты выпрыгивали за ними вслед, производя со всех сторон всплески, как от рикошетных выстрелов в морском сражении. Несколько албикоров достались нам в добычу".
Через две недели после перехода экватора "Сенявин" отдал якорь в заливе Рио-де-Жанейро. Во время стоянки команда занималась подготовкой шлюпа к дальнейшему плаванию. Сам же Федор Петрович увлекся астрономическими и физическими наблюдениями. Через четыре дня корабль поднял паруса. Теперь его путь шел к печально известному морскими катастрофами мысу Горн.
Этот переход продолжался около месяца. Натуралисты смогли пополнить свои коллекции мало известными птицами и рыбами. По мере продвижения на юг, к Фолклендским островам, живности становилось все больше.
Архипелаг Огненная Земля с мысом Горн на его южной оконечности корабль обошел сравнительно благополучно. На это ушло девятнадцать дней. Правда, огибая его, мореплаватели попали в кратковременную, но жестокую бурю. Да и вообще погода здесь стояла сырая и холодная. Туман, мелкий дождь, снег и град сменялись по нескольку раз в сутки. В1 каюте же самого Литке было холоднее всего, термометр не показывал выше 5-6 градусов. Да и в других помещениях люди мерзли. Но никто не жаловался. И матросы, и офицеры исправно несли свою службу.
Далее путь шел к берегам Чили. Трудности пути не заслонили красоты окружающей природы. Перед моряками предстало удивительное зрелище. Литке отмечал: "...зубчатая с острыми пиками цепь Анд резко выделялась на небесной лазури, первыми лучами' солнца озаренной! Переливы цветов, постепенное освещение облаков и неба с поднятием солнца неподражаемо прелестны".
Позаботившись о снабжении продовольствием, Федор Петрович поставил на берегу палатку и занялся астрономическими и магнитными наблюдениями. Естествоиспытатели начали пополнять коллекции. Местные жители дружелюбно встречали русских моряков, угова1 ривали их здесь задержаться, но Федор Петрович уже спешил к порту Вальпараисо.
Литке и другие офицеры шлюпа успели побывать у губернатора, осмотреть город и его окрестности. Забредали даже в ущелья в горах, все облепленные маленькими убогими хижинами. Там жила большая часть населения Вальпараисо. Оказалось, что сообщение этих жилищ между собой и с городом проходит по узким тропинкам, проложенным по крутым утесам.
...Пора выходить в море, но Литке не спешит. Ведь предстояло напрямик идти к далеким берегам русской Америки, преодолеть океанский путь в треть окружности земного шара без заходов в порты. Командир решил дать команде хороший отдых. Натуралисты же получили возможность накопить побольше наблюдений.
Вместе с учеными Федор Петрович посетил город Кильоту, лежащий в четырнадцати милях к северо-востоку от Вальпараисо. Отправились туда берегом. Он был суровый, неприветливый - песок и камень. Лишь кое-где встречались колючие кустарники да редкие деревья.
Сам город Кильота произвел на русских моряков чарующее впечатление. Он лежал в долине неподалеку от высочайшей вершины Южной Америки - Аконкагуа. Благодаря полноводной реке Конкон, стекающей со склонов Аид, весь город утопал в пышной растительности. Густые виноградники и яблоневые сады окружали одноэтажные, редко двухэтажные дома. Они были слеплены, как и в Вальпараисо, из глины, смешанной для твердости с соломой, или сложены из необожженных больших плоских кирпичей. Несмотря на обильную зелень садов, сами эти дома со стороны пустынных улиц выглядели мрачно. Обычно на каждом фасаде имелось лишь по одному окну, наглухо закрытому решеткой. Встречались и строения, сплетенные из ветвей, обмазанные с обеих сторон глиной.
Характерно, что домов выше чем в два этажа здесь почти не строили из-за частых землетрясений - грозного бича этой страны. Последнее, очень разрушительное, произошло в 1823 году. Но сейчас всюду царил покой. На тучных лугах, окружающих город, паслись стада, на огородах зеленели овощи. После бесплодной, выжженной земли близ Вальпараисо яркая зелень всюду радовала глаз.
И снова необозримый океан... Из Вальпараисо "Се-нявин" вышел 3 апреля. В течение всего перехода независимо от погоды на корабле велись тщательные наблюдения за магнитной стрелкой, колебаниями давления воздуха, состоянием воздуха и моря, а также производились астрономические определения. Моряки отметили, что в тропиках животный мир океана беден.
К острову Баранова, на котором находился порт-крепость Ново-Архангельск, "Сенявин" подошел 11 июня 1827 года. Из-за полного штиля корабль не смог сразу войти в залив. На следующее утро прибыл лоцман и, пользуясь каждым дуновением ветерка, повел шлюп на рейд. Литке красочно описывает картину, которую моряки увидели вдали: "Мореходец, в первый раз усматривающий северо-западный берег Америки, поражается живописной его дикостью. Высокие островерхие горы, от вершины до подошвы покрытые девственными лесами, круто спускаются в море. При входе в Ситкинский залив по левую руку гора Эджкомб, погасший вулкан (2800 футов над водой) разнообразит картину; вправо и впереди цепь островов плотно облегает материковый берег. Все тихо и дико; ничто не предвещает приближения к устроенному порту. Показавшиеся между островами катера и байдарки, навстречу ему спешащие, первые о том ему напоминают. Миновав лабиринт островов, он видит совершенно другую картину: перед ним русский флаг, гордо развевающийся на крепости, расположенной на высоком утесе; палисады с башнями окружают большой дом начальника, магазины (склады.- Авт.), казармы; вправо - храм божий; далее вдоль берега ряд домов и огороды; влево - верфь и большое селение американцев; в гавани и на рейде несколько судов, разоруженных и вооруженных, и между ними нередко иностранные; все вместе являет картину порядка, живости и благосостояния, приятно контрастирующую с угрюмостью окружающей природы".
Встретить людей из Европы в этом самом отдаленном уголке тогдашней России было большим праздником для местных жителей. Федору Петровичу отвели отдельный дом, который занимал прежде один из главных чиновников компании. Натуралистов также поселили в отдельном здании. Удобно разместили и членов команды.
В Ново-Архангельске "Сенявин" простоял целых пять недель. Матросы ремонтировали судно, выгружали товары.
Сенявинцы близко познакомились с Ново-Архангельском. В то время он состоял из крепости и предместья. В одной из башен крепостной стены размещался арсенал. В предместье располагались также дома чиновников, сараи, больница, бани, лавки и адмиралтейство с мастерскими. Отсюда же начинался длинный, устроенный на сваях мол для причала и выгрузки судов. Все строения выглядели добротно; чувствовалось, что жители обеспечены всем необходимым.
В селении жило около восьмисот человек. Большинство находилось на службе у компании. Порту принадлежало пятнадцать судов водоизмещением от шестидесяти до трехсот тонн. Часть из них была построена на местной верфи. В мастерских той же верфи делали плуги, медную посуду, а также отливали колокола для церквей.
Суда компании плавали из Ново-Архангельска к западным берегам Северной Америки. Они везли туда для продажи самые различные товары, в том числе и изделия мастерских Ново-Архангельска. А обратно доставляли продовольствие, которое возили и в Охотск.
Федор Петрович не потерял ни одного дня впустую. Он собрал здесь богатый материал по физической географии, этнографии и истории здешних мест. Все свои выводы он изложил в статье, опубликованной позже. То, о чем он писал, было поистине сенсацией,- ведь о далеких российских владениях в Петербурге знали тогда очень мало, и многие даже крупные государственные деятели были уверены, что в том "медвежьем углу" царит лишь сплошная дикость, все тонет в грязи и непроглядной тьме,.. Статья же Литке рассказывала, что большое русское поселение растет и процветает!
Экспедиция Литке, выполнив все намеченные работы, оставила Ситкинский залив 19 июля 1827 года. Шлюп "Сенявин" направился к Алеутским островам, отделяющим Берингово море от Тихого океана.
О жителях островов - алеутах - Литке писал, что они честны и гостеприимны, добры и сметливы, храбры и ловки. Море - их родная стихия. За удаль и неустрашимость русские моряки прозвали алеутов "морскими казаками". Экспедиция определила географические координаты некоторых островов, описала их берега. Литке сделал здесь много ценных наблюдений, связанных с жизнью и промыслом морских котиков и сивучей. Этих животных было в то время здесь множество, прибрежные воды буквально кишели ими.
Наступала осень. Ветры и сильные штормы не позволяли продолжать работу в Беринговом море. Постояв у острова Беринга, шлюп направился к Пётропавлов-ску-Камчатскому и прибыл туда 13 сентября. Моряки "Сенявина" сдали здесь груз, привезенный для Петропавловского и Охотского портов, и подготовились к плаванию в тропиках.
Их ждала почта. Иван Федорович Крузенштерн сообщал Литке, что "дело относительно издания книги Вашей еще не начато". Что и говорить, чиновники не спешили с изданием, по-настоящему необходимым для развития отечественной науки...
...Уже покрытые снегом берега Камчатки остались далеко позади. Кончался октябрь, корабль шел к острову, самому восточному в группе Каролинских островов. Там шлюп простоял почти месяц, натуралисты по" полнили свои коллекции растений и животных, ознакомились с бытом и хозяйством островитян. Убедились, что люди эти, вопреки ходившим слухам, миролюбивы и добры.
Теперь "Сенявин" двинулся на юг. Предстояло провести специальные исследования - определить положение магнитного экватора. Попутно посчастливилось встретить обитаемый остров в Каролинском архипелаге. Этот остров еще не значился на картах мира. Остров и другие мелкие острова вокруг него Литке решил назвать островами Сенявина.
Потом еще дважды шлюп возвращался в Петропавловск-Камчатский после плаваний у берегов Чукотского полуострова и в других местах. Наконец настало время возвращаться домой...
Кругосветное путешествие Литке продолжалось три года и пять дней и закончилось 25 августа 1829 года. Его результаты Федор Петрович вкратце, описал так: "В Беринговом море определены астрономические важнейшие пункты берега Камчатки от Авачинской губы к северу; измерены высоты многих сопок; описаны подробно острова Карагинские, дотоле вовсе не известные, остров Святого Матвея и берег Чукотской земли от мыса Восточного (ныне - Дежнева.- Авт.) до устья реки Анадыря; определены острова Прибылова и многие другие.
В Каролинском архипелаге исследовано пространство, сим архипелагом занимаемое; открыто двенадцать, а описано всего двадцать групп или отдельных островов. Каролинский архипелаг, почитаемый доселе весьма опасным для мореплавания, будет отныне безопасен наравне с известнейшими местами земного шара". Все это дало возможность составить большой атлас из пяти^ десяти карт и подробных планов, изданный Гидрографическим управлением. Экспедиция вела также и систематические метеорологические наблюдения.
Много сделали и естествоиспытатели. Они передали в Академию наук огромные коллекции животных, растений и горных пород, а также альбом зарисовок. Было собрано триста видов птиц, около семисот видов насекомых, а гербарий включал до двух с половиной тысяч растений. В коллекциях оказалось несколько новых видов.
Научная общественность высоко оценила заслуги Литке, как географа-исследователя. Он был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук, а в 1832 году - почетным членом Королевского географического общества в Англии. За трехтомное издание "Путешествие вокруг света, совершенное на военном шлюпе "Сенявин" в 1826-1829 годах" он в 1836 году получил Демидовскую премию, которая присуждалась общим собранием Российской Академии наук за особо важные и оригинальные работы.
Путешествие на "Сенявине" было последним для исследователя.
В 1832 году Николай I назначил Литке воспитателем своего сына Константина. (Подразумевалось, что тот по достижении совершеннолетия возглавит военно-морской флот.) На этой должности Федор Петрович находился в течение долгих шестнадцати лет. Как свидетельствуют современники, Литке не любил придворной жизни, очень тосковал по морю, по научной деятельности, важным делам, которым он в юности мечтал посвятить себя...
Но Литке сохранил жявой интерес к исследовательской работе. Он посещал заседания Академии наук, подготовил для ее "Записок" интересную статью о приливах в Северном Ледовитом океане. С великим трудом сумел он выкроить время и для создания нового прибора- первого записывающего приливомера. В 1841 году такие приборы были установлены на отдельных участках побережий Северного Ледовитого и Тихого океанов.
Велик и разнообразен вклад российского моряка-первопроходца в развитие географической науки. О самоотверженных трудах ученого, его научно-исследовательских экспедициях говорит и современная карта мира. Имя Литке пятнадцать раз повторяется на картах Арктики и северной части Тихого океана. Оно занимает почетное место в истории отечественной географии, мореплавания и всей русской науки.
Федор Петрович пришел к мысли о необходимости объединения всех российских географов, исследователей и путешественников в единое научное общество. Эту идею ему удалось осуществить в 1845 году. Федор Петрович Литке стал одним из учредителей, а затем вице-председателем Русского географического общества.
На этом посту Литке отдавал все свои знания и опыт делу развития отечественной географии, этнографии и статистики. Он горячо поддерживал все ценные предложения членов общества, привлекал к работе передовых деятелей науки.
При активном участии Литке была организована и первая крупная научная экспедиция Географического общества. Она была посвящена изучению границ между Европой и Азией на всем протяжении Северного Урала. Экспедиция прошла успешно, она собрала богатый и разнообразный материал. Принял Литке участие и в организации экспедиций на Каспийское море, в Среднюю и Центральную Азию, Сибирь, Забайкалье, Маньчжурию, на Новую Гвинею, а также на Аральское море. Литке стоял во главе общества до 1872 года (с перерывом в несколько лет).
В конце 1850 года Литке был назначен главным командиром и военным губернатором Ревеля (Таллина) -крупного торгового и военного порта на Балтике. Человек деятельный, умелый организатор, Федор Петрович и на этом посту сделал много полезного. Были укреплены оборонительные сооружения Ревеля, сам город благоустроен; для моряков открыт морской клуб, большая библиотека.
Живя в Ревеле или в своем имении неподалеку от города, Федор Петрович не порывал связей с Петербургом. Он вел постоянную переписку с друзьями, учеными, мореплавателями и всегда был в курсе всех важнейших событий.
После разгрома турецкого флота эскадрой П. С. Нахимова в ноябре 1853 года под Синопом стало ясно: Англия и Франция скоро вступят в войну с Россией. Притом наверняка попробуют действовать не только на Черном, но и на Балтийском море. Поэтому Литке, как опытного моряка, перевели служить в Кронштадт - главную базу Балтийского флота. Он стал здесь главным командиром и военным губернатором.
В воздухе уже пахло порохом... Времени терять было нельзя. Федор Петрович спешно провел огромную работу по укреплению города-крепости и окружающих ее фортов, установке мин на фарватере. Кронштадт был готов встретить врага во всеоружии. К счастью, стрельба не понадобилась.
Вплоть до 1864 года - до избрания президентом Российской Академии наук - Федор Петрович Литке в своей работе был тесно связан с морским министерством, играл важную роль в управлении военно-морскими силами России. По его инициативе был разработан и принят новый Морской устав, а также решение о проведении на флоте прогрессивных коренных реформ в связи с переходом от парусных судов к паровым и броненосным кораблям. В 1855 году его произвели в адмиралы.
На посту президента Академии наук Литке находился восемнадцать лет. Он активно содействовал разви-> тию научных обществ и учреждений в стране. Так, при нем расширилась деятельность Пулковской обсерватории, получили большое развитие Главная физическая обсерватория - первый в мире климатологический центр, а также Павловская магнитно-метеорологическая обсерватория.
В 1873 году Географическое общество учредило золотую медаль имени Ф. П. Литке. Она присуждалась за "всякого рода самостоятельные исследования, в коих физическая география играет видную роль".
Федор Петрович Литке был почетным членом Морской академии, Вольного экономического общества, почетным профессором Харьковского, Петербургского и Дерптского университетов. Он стал также почетным членом Копенгагенского института древностей, Бразильского института истории и географии, Австрийского географического общества, Берлинского общества землеведения, корреспондентом Французской Академии наук по секции географии и навигации, Королевского Географического общества в Лондоне.
Долгой и плодотворной была жизнь этого истинно ученого-подвижника. Федор Петрович Литке скончался на 85-м году жизни 8 (20) августа 1882 года в Петербурге.