Путешествия и открытия Харитона Лаптева на cевере Сибири

Весной 1738 года по последнему санному пути братья Лаптевы на перекладных прибыли в Казань. Здесь, согласно привезенному с собой "ордеру" - приказу Адмиралтейств-коллегий, отобрали уже подготовленное здешним военным интендантством для Камчатской экспедиции новые судовые канаты, паруса, такелаж, форменную одежду унтер-офицеров и матросов, шкиперские и плотницкие инструменты, "подарошные вещи" (бисер, медные котлы, ножи, топоры). Для своего корабля X. Лаптев выбрал два новых морских пель-компаса, которыми надо было заменить сломавшийся еще в 1736 году главный компас, о чем он знал из рапорта штурмана С. Челюскина Адмиралтейств-коллегий. Полученное имущество погрузили на несколько волжских барок и, как только на Волге сошел лед, потянули их то "бичевой",то конской тягой, а где и бурлаками вверх по реке до устья Камы, затем по Каме и Чусовой. Через Урал груз перевозили гужевыми обозами до реки Туры. В Верхотурье на Туре снова грузили свое имущество на небольшие баржи и лодки, в которых сплавлялись по Туре через Тюмень в реку Тобол.
В тогдашней столице Сибири Тобольске Лаптевым вручили подорожные документы для получения от местных властей плавсредств, лошадей или бурлаков для дальнейшего путешествия на восток по сибирским рекам. Из Тобольска баржи с грузом легко сплавили по Иртышу до впадения его в могучую Обь. Затем медленно поднимались вверх по Оби до впадающей в нее у городка Нарым реки Кеть. По Кети шли до Маковского острога, где снова перегрузили имущество на лошадей и привезли в город Енисейск.
Через три с половиной года X. Лаптев опять приедет в этот город, но уже с севера по Енисею. Здесь замкнется его "кругосветка", охватывающая огромную сердцевину Сибири - территорию между Леной и Енисеем, о которой он так красочно напишет в своем "Описании...". Пока привезенное имущество перегружали на енисейские баржи и дощаники, X. Лаптев предъявил указ Сената Енисейской воеводской канцелярии, чтобы был послан приказ Мангазейской (Туруханской) канцелярии отправить летом 1739 года запас продовольствия с Енисея к устью реки Пясины и зажечь там маяк. Туда он рассчитывал добраться к осени этого года при благоприятном плавании по морю из реки Лены.
Уже по санному пути к новому 1739 году, почти через год после выезда из Петербурга, Лаптевы добрались до Усть-Кута на реке Лене.
Здесь уже строились дощаники и барки для сплава снаряжения вниз по реке. Весной перегрузили в них привезенное из Казани судовое снаряжение и подарочные вещи, а также провиант, полученный здесь из складов Якутской воеводской канцелярии.
Как только на Лене вскрылись льды, Лаптевы начали сплав грузов на дощаниках и барках для своих судов. Так началось путешествие X. Лаптева по Северу Сибири.
"В ысходе сего 9 часа по полдни прибыл в Якуцк дубель шлюпки командир господин лейтенант Харитон Лаптев на одном дощенике и при нем барка с морским и сухопутным провиантом...
В половине 12 часа прибыл в Якуцк бота Иркуцка командир Дмитрей Лаптев на дощенике".
Такой записью начинается 26 мая 1739 года судовой журнал дубель-шлюпки "Якуцк", на титульном листе которого написано: "1739 году майя 26 дня журнал, содержащийся на дубель шлюпке Якуцк под командою от флота лейтенанта Харитона Лаптева, следующий от города Якутцка вниз рекою Леною до устья ея, також и морем около морского берега к западу, в котором записывал ветры и погоды, и всякие случаи, и счисление пути на показанные в столпах курши и версты, мили аглинские, и описание берегов и островов, и рек, и моря",sup>1 (л. 1).

В Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота (ЦГАВМФ, фонд 913, оп. 1, дело 41) в Ленинграде находится единственная сохранившаяся копия судового журнала "Якуцка" за 1739-1742 гг., в котором после гибели судна в 1740 г. вели путевые дневники X. Лаптев или С. Челюскин во время их санных поездок. Далее в тексте выдержки из журнала не оговариваются, а указываются только листы журнала, с которых они взяты.

Утром следующего дня командир собрал на судне команду. Об этом в журнале записано: "В ысходе сего 7 часа явился штюрман Семен Челюскин со всею командою в команду господина лейтенанта Харитона Лаптева со обретающимся на'дубель шлюпке служителями. Подняли у нас на дубель шлюпке вымпел и был всем служителям смотр" (л. 1). На палубе стояли в строю перед вновь назначенным командиром опытные моряки-полярники: унтерофицеры - штурман Семен Челюскин, геодезист Никифор Чекин, боцманмат Василий Медведев, квартирмейстер Афанасий Толмачев, писарь Матвей Прудников, рядовые - матросы Козьма Сутормин, Иван Щелканов, переводчик Иван Пермитин, солдаты Константин Хорошев, Антон Фофанов, Андрей Прахов, Терентий Дорофеев (это имена тех, кто наиболее часто отмечен в журнале при выполнении каких-либо заданий), а также подлекарь Карл Бекман, матросы и oсолдаты, иеромонах, всего с новым командиром 47 человек. Вероятно, многих из них, вынесших четыре долгие полярные зимовки, три кампании плавания во льдах, видевших смерть прежнего командира и его жены от цинги, с недоверием смотрели на прибывшего из Петербурга новичка, не знавшего ни темной, длинной полярной ночи, ни страшных льдов, которого кто-то из вершителей их судеб определил им в начальники. Каков-то он будет?
Мы не знаем, что говорил новый командир полярным ветеранам, составлявшим теперь его экипаж, просил, видно, послужить матушке России по завету памятного всем императора Петра, затеявшего "Камчацкую" экспедицию, в которую им суждено было попасть. Но кажется, нашел путь к сердцам доверенных ему людей. Через несколько дней в журнале записано: "Сего числа роздавали служителям денежное жалование", не получаемое уже больше года. Началась погрузка привезенного провианта: "По приказу господина лейтенанта стали сгружать провиант на дубель шлюпку в прием писаря Прудникова и грузили масла, соль, вино и муку" (л. 1 об). Всего этого на месте работ получить было негде, поэтому запасали, сколько можно в судно и дощаник, но и их не хватало. Лаптев вытребовал от Якутской канцелярии третье судно- "новый каюк (каяк), в который загружено было 862 пуда (14 тонн) муки. В дощаник было погружено провианта разного полторы тысячи пудов", и в дубель-шлюпку нагрузили "разной провиант, муку, крупу, соль и сухари, мяса... всего 1234 пуда". На все три судна было погружено около 64 тонн продовольствия.
Загрузили суда так, что "в интрюме очень тесно, служителям нанизу невозможно быть и для, того провиант убавили. И отдали муку прапорщику Левашову триста пуд, так же и дощеник и каяк были много загружены и вниз по Лене реке плыть опасно, и для того вышеозначенное число муки с трех судов отдали в отдачу" (л. 2). В трюме стало просторнее, но и теперь продовольствия было немало - 59 тонн.
Наконец все было готово к отплытию, поставлен новый главный компас, привезенный X. Лаптевым из Петербурга, вычищены по приказу командира четыре небольших пушки-фальконеты. 5 июня команда перебралась жить на судно. Была взята и упряжка собак с нартами. 8 июня¹ при тихой солнечной погоде корабли "в половине шестого часу по полудни подняли якорь и пошли в путь свой, распустя парусы фок и топсель" (л. 2).
На буксире вели большой ялбот с дровами, несколько позади шел дощаник с назначенной на него командой во главе с квартирмейстером Афанасием Толмачевым. За дощаником на буксире вели каяк с мукой. Плавание по неизвестному фарватеру Лены без лоцмана было нелегким. Частые посадки на мель замедляли плавание, хотя такие задержки позволяли лучше выяснить расположение встречающихся островов, проток, мелей. В журнале много записей о селениях, смене лесов лугами, затем тундрой, горных кряжах, какая где ловится рыба, какой народ где живет и т. п. Впоследствии X. Лаптев использует эти записи для рассказа о Лене в своем "Описании...".
Больше месяца длилось плавание по Лене и Крестяцкой протоке, в которую смело вошли под лоцманской проводкой боцманмата Василия Медведева. Он еще в 1737 году перегонял дубель-шлюпку из Оленека в Лену и разведал тогда фарватер, проведя судно с моря в Лену по Крестяцкой протоке.
Впереди шли мелкосидящие дощаник и каяк с мукой.

В литературе об экспедициях В. Беринга имеются разночтения в указании дня отхода.X. Лаптева из Якутска: от 5 до 9 июня. Путаница в датах возникла потому, что некоторые авторы не учитывают того, что в российском флоте в XVIII в. начало суток записывали в судовой шканечный журнал не с полуночи, а с полудня. Это было удобно для подправления счисления пройденного за сутки пути, что делалось [всегда в полдень после наблюдения высоты полуденного 'солнца, по которой вычислялась широта места. Поэтому выписанные из журнала случаи с полудня до полуночи надо относить к предыдущей дате, а не к той, под котопой они значатся в журнале. И только случаи после полуночи можно относить к той дате, которая записана в журнале, o- она будет соответствовать дате гражданского календаря. Под датой 8 июня, в 10 час. пополудни, в журнале "Якуцка" записано: "Пошли от Якуцка, и отплыв две версты, стали на якорь для исправления письменных дел" (л. 2). По гражданскому календарю это произошло 7 июня в 10 час. вечера. Но дату 7 июня нельзя считать днем выхода в плавание, так как это был отход на рейд Якутска, как это практикуется и теперь, для выполнения на берегу различных формальностей. И только запись в 5 час. пополудни 9 июня: "Пошли в путь свой, распустя парусы" - означает окончательный выход в плавание судов кампании 1739 г., что произошло, как видим, 8 июня.

Выйдя 19 июля на взморье, оказавшееся свободным ото льдов, пришлось искать фарватер. Мелкосидящие дощаник и каяк отправили сразу на юго-запад вдоль берега к устью Оленека, перегрузив часть провианта с каяка на дубель-шлюпку. Пока искали фарватер для опознания с моря входа в Крестяцкую протоку, по приказу X. Лаптева на возвышенном берегу северного мыса у устья протоки соорудили из бревен плавника маяк¹ высотой 7 сажен.
21 июля 1737 года по найденному фарватеру "Якуцк" вышел в море курсом на запад. Вначале он успешно лавировал среди встречавшихся дрейфующих льдов. Не заходя в Оленек, куда благополучно дошли дощаник и каяк с провиантом, "Якуцк" стремился сразу выйти к берегу, ведущему в устье реки Анабар. За сутки проходили по 20-25 миль вдоль видневшегося на юге невысокого плоского берега. Иногда льды окружали судно, тогда по приказу Лаптева часть команды сходила на льдины, шестами и пешнями расталкивала их, протягивая судно на чистые места, откуда можно было идти на веслах или под парусом.

Маяк X. Лаптева на устье Крестяцкой протоки не сохранился, последней его видела экспедиция Анжу в 1822 г.

На траверзе Анабарского залива льда стало меньше, так как его отнесло течением из реки. X. Лаптев, зная, что устье Анабара уже обследовано его предшественником В. В. Прончищевым, решил не терять времени и повернул "Якуцк" на северо-запад, вдоль прямолинейного берега, тянущегося от устья Анабара на север и показанного на карте Челюскина, составленной по результатам плавания 1736 года.
Здесь 27 июля неожиданно милях в восьми впереди по курсу открылись высокие утесистые мысы, обрамлявшие вход в неизвестный залив, который не был отмечен на карте. Лаптев приказал идти к южному, более высокому мысу. Это был нынешний мыс Пакса. В одном кабельтове от берега отдали якорь, глубина - 7 сажен. Участников похода поразила невиданная в этих краях отвесность скал мыса, мимо которого сильное течение несло редкие льдины. На большом ялботе (буксировавшемся в походе за кормой судна) с шестью гребцами отправили геодезиста Н. Чекина исследовать обнаруженный залив, которому X. Лаптев дал название Нордвик, то есть Северный залив, вероятно, потому, что вид утесистых входных мысов залива напомнил ему входы в заливы норвежских шхер.
Шлюпочная партия геодезиста Н. Чекина прошла вдоль северного берега залива (то есть южного берега современного острова Бегичева) на запад не меньше 10 верст, пеленгуя последовательно приметные мысы, видневшиеся на юго-западе, потом направилась на юг и вдоль южного берега вернулась обратно к судну, которое тем временем перешло к западной стороне мыса Пакса, чтобы избежать столкновения с дрейфующими льдами. Через 7 часов Н. Чекин вернулся и доложил, что "ходил северным берегом не меньше 10 верст и тот берег и вся губа приложенным при сем румбами описана, песцов видал довольное число и одного белого медведя. Людей и промышленных зимовьев не видал" (л. 31). Чекии в целом правильно указал ширину и длину залива, но видневшаяся на западе "низкая темная земля", образующая, по
его мнению западный берег залива Нордвик, в действительности была полосой загрязненного льда. Это выявилось только в 1909 году походами известного исследователя Таймыра Н. А. Бегичева.
Однако у X. Лаптева были сомнения относительно того, что же они обнаружили: залив или пролив? На своей итоговой карте 1743 года на месте перешейка, образующего западный берег замкнутого залива Нордвик, он сделал пометку: "Изведать надлежит". Недостаток времени не позволил ему это сделать.
В корабельном журнале "Якуцка" записана подробная характеристика обследованного залива Нордвик, которая почти целиком вошла затем в "Описание..." X. Лаптева, в раздел лоцийного описания берегов.
Закончив опись залива Нордвик, X. Лаптев приказал идти на север. Дрейфующего льда по мере движения на север становилось больше. Пройдя около 30 миль на север вдоль нынешнего острова Бегичева (считаемого материком), дубель-шлюпка уперлась в громадную "ледяную гору", наторошенную напором льда с моря, высотой более 10 сажен. Гора прикрывала судно от напора льдов, и X. Лаптев решил отстояться за этим естественным укрытием '. Здесь простояли с 29 июля по 5 августа, когда льды несколько отнесло и появилась возможность продвигаться на север между "стоячим", припайным льдом, окаймляющим северный берег острова Бегичева, и чистой водой, окружавшей величественный скалистый остров, известный морякам еще по плаванию 1736 года, но оставшийся безымянным.
Понимая, что географическое открытие тогда только полноценно, когда открытый объект получает собственное название, X. Лаптев по примеру испанских и португальских мореплавателей, дававших открытым землям названия по именам святых, на дни которых приходились такие открытия, недолго думая, заглянул в святцы. Увидев, что на 6 августа приходится день святого преображения господня, он приказал под этим названием занести остров в судовой журнал. Весь день "шли благополучно около стоячего льду в Хатангскую губу и острову ?. Преображения и как стали меж острова и льду, то расстояние чистой воды было не больше 2 миль. Перешли в Хатангскую губу к западному берегу и стали у зимовья" (л. 33). Это было небольшое "отъезжее" зимовье. Большое "коренное" зимовь,е, построенное туруханским торговым человеком Василием Созоновским, располагалось в устье реки Балахни, в сотне верст южнее, а от него к северу чер~ез каждые 20-25 верст имелись "отъезжие" зимовья. На последнее к северу зимовье - Конечное "наткнулись" моряки "Якуцка" еще в плавание 1736 года-. Прокладка пути "Якуцка", по Данным его журнала на современной крупномасштабной навигационной карте, показывает, что зимовье Конечное располагалось в 12 км севернее мыса Сибирского, в устье нынешней речки Осипл.
X. Лаптев намеревался выгрузить здесь часть провианта с перегруженною судна на тот случай, если бы дубель-шлюпка погибла на севере во льдах, а экипажу пришлосб бы добираться сюда пешком. Эта мера была отнюдь не лишней. Однако с моря подул восточный ветер, появился лед, и пришлось спасаться от него на юг, в Хатангский залив, где вскоре заметили другое зимовье в устье нынешней речки Журавлева. X. Лаптев приказал промерить глубины в ее устье с ялбота, а когда выяснилось, что глубина в речке 7-8 футов (2 - 2,5 м), немедленно ввел в нее судно. Отдали якорь и приступили к разгрузке муки, которую складывали в сарай при зимовье, хозяин которого помогал морякам. А на горизонте всю видимую часть Хатангского залива запрудило льдом. Служители "Якуцка" благодарно смотрели на командира, чьц находчивость и решительность помогли избежать неминуемой гибели судна, а возможно, и многим из них, не введи он своевременно дубель-шлюпку на пределе ее осадки в устье этой речушки.
13 августа задул сильный юго-западный ветер, и через сутки лед унесло. До горизонта расстилалась чистая вода.
Покинув речку Журавлева, участники похода оставили у зимовья, куда намеревались вернуться зимовать, большой ялбот.
14 августа "Якуцк" вышел из своего укрытия и, подгоняемый попутным ветром, со скоростью 4-5 миль в час устремился к северу вдоль восточного берега, того самого, вдоль которого три года назад проходили моряки в своей первой попытке обойти неожиданно возникший перед ними далеко протянувшийся к северу неведомый выступ материка, который им предстояло теперь исследовать и положить на карту.
Лед почти не встречался, и "Якуцк" на всех парусах шел вдоль высокого скалистого берега. В судовом журнале записано: "...берег прикрут". Так охарактеризовано побережье между нынешними мысами Сибирский и бухтой Марии Прончищевой. Здесь, у мыса Цветкова, есть почти отвесные обрывы высотой до 40 метров. А дальше в глубине побережья моряки видели высокие горы - отроги хребта Бырранга, которые тоже упомянуты в журнале и в "Описании..." X. Лаптева.
На третий день пути берег снизился, показался низкий плоский остров (о. Петр Южный), против него в берег вдавалась большая губа (ныне залив Вездеходный). 16 августа в журнале записано: "Пришли к губе, которая именована'Петровскою, а в ней остров, который именован Святого Петра" (л. 39). Замечены были и два мелких островка у северного берега острова Петра, которые впоследствии X. Лаптев поместил на свою карту. В тексте "Описания..." X. Лаптев распространил название Петра и на них: "Острова Петра, их три" (на современных картах эти два островка получили собственные названия: остров Клешня и остров Многомысный - по их конфигурации).
Низкий берег к северо-востоку от острова Петра, являющийся в действительности группой песчаных островов (это было установлено только в 1940-е годы), моряки "Якуцка" нанесли на карту в виде сплошной линии, что не удивительно, так как с моря нельзя различить узких проливов между низкими песчаными берегами.
17 августа увидели еще один низменный остров, а за ним вдающуюся в берег бухту с песчаными берегами. "Остров Андрея и губа его лежат низко"- так о них записано в журнале. Это был нынешний остров Дождевой, как его назвали гидрографы в 1941 году, поскольку на мелкомасштабных картах того времени он был безымянным, а название "остров Андрея" со времен экспедиции Б. Вилькицкого в 1913 году относили к другому острову.
Едва остров Андрея (т. е. остров Дождевой) скрылся за кормой, заметили, что берег поворачивает к западу. Место поворота X. Лаптев решил определить поточнее астрономическим путем. Для этого нужно было высадиться на сушу. Повернули к низкому песчаному берегу, который оказался приглубым. Дубель-шлюпка подошла к нему вплот-ную. С носа на песок перебросили трап, спустили по нему якорь и зарыли в грунт. Снесли на берег квадрант, который подвесили на струне под тре-ногой, сооруженной из бревен плавника. Струна - отвесная линия - означала зенит. Солнце подни-малось не спеша, следили за тенью по колышкам, замечая уменьшение ее длины. Когда тень умень-шаться перестала, Челюскин навел на солнечный диск визирные нити диоптров. Угол между их осью и струной давал зенитное расстояние солнца в пол-день, позволявшее по астрономическим таблицам вычислить широту места - 76°41'. Место наблюде-ний X. Лаптев так описал: "Северной песок - ле-жит полукружием"¹.
Когда работали на берегу с квадрантом, заметили на северо-западе окруженный льдом высокий скалистый остров. Штурман С. Челюскин узнал его: в 1736 году "Якуцк" дважды проходил мимо этого острова, но тогда ему не дали названия. Был день 18 августа, в святцах он значился днем свято-го Павла. Под именем "остров Св. Павла" и запи-сали в журнал дважды запеленгованный остров².
От острова Св. Павла (т. е. остров Андрея совре-менных карт) держали курс вдоль берега к запа-ду, но вскоре дрейфующий лед заставил прижаться ближе к берегу. Прибрежными разводьями шли теперь на запад к видневшемуся на горизонте не-высокому скалистому мысу, у которого вечером стали на якорь. X. Лаптев послал геодезиста Чеки-на осмотреть море за мысом, который наименовали в честь святого Игнатия, упомянутого в святцах в этот день - 20 августа. Вскоре Чекин вернулся и рассказал, что льды простираются на запад до горизонта, пройти в них нельзя. Используя задер-жку, Лаптев приказал соорудить на мысе маяк³, который сделали из бревен плавника, установлен-ных на одинокой скале, оказавшейся вблизи берега. Прибили к нему доску с надписью. Маяк стал иметь вид креста.
В ночь на 20 августа южным ветром льды отогнало, образовалось прибрежное разводье, по нему мореплаватели шли сначала на веслах, а потом поставили и паруса. За следующим приметным мысом⁴ далеко к югу простиралась большая губа с гористыми берегами. Это был нынешний залив Фаддея, но моряки ошибочно посчитали его за устьевую губу реки Таймыры, к которой они так стремились на пути к Енисею. Однако найти устье реки не удалось, так как губа была покрыта невзломанным припайным льдом. Ничего не остава-лось, как плыть на северо-запад к видневшемуся там высокому скалистому мысу.
21 августа, в день святого Фаддея, Лаптев, беря пеленги на приближающийся мыс стал записывать его как мыс Св. Фаддея. Мыс вдавался в море уз-ким скалистым утесом. Под его защитой отдали якорь в 50 саженях от берега.

Моделирование маршрута "Якуцка" в плавание 1739 г. на современных картах показывает, что "Северной песок" - это современный остров Кошка. Так его назвали в 1941 г. гидрографы Главсевморпути, поскольку на тогдашних картах выявленная ими длинная песчаная коса - кошка - была безымянной.
² Остров Св. Павла - это нынешний остров Андрея. Пу-таница произошла вследствие того, что корабли экспедиции Б. Вилькицкого "Таймыр" и "Вайгач" в 1913 г. шли здесь вдоль берега маршрутом "Якуцка", только гораздо мористее. Поэтому они не заметили низменного острова Андрея (на современных картах остров Дождевой), а так как на имевшейся на кораблях карте значился некий остров Андрея (по данным X. Лаптева остров с таким названием помещали на карты в течение двух столетий и, перерисовывая каждый раз на новые карты со старых, существенно исказили его действи-тельное прибрежное положение), за него приняли открывший-ся в этом месте высокий остров, т. е. остров Св. Павла, от-крытый ^Х. Лаптевым. Название остров Св. Павла с совре-менных карт исчезло.
³ В 1913 г. этот "маяк", состоящий из груды камней и столба с прибитой доской, увидели с ледокольного транспор-та "Вайгач", почему мыс и был назван Крестовым (дневник А. М. Лаврова, архив Всесоюзн. геогр. об-ва, ф. 19, оп. 3, л. 267). Так он называется на всех картах и теперь. К со-жалению, моряки "Вайгача" на берег здесь не высаживались и не списали надпись с доски 1739 г., которую впоследствии так никто и не нашел. Этот столб с доской последним видел в 1935 г. промысловик С. П. Журавлев, рассказавший, что на полдороге между бухтой Марии Прончищевой и остро-вами Самуила видел старинный крест в камнях". Он же оказался и невольным виновником гибели этой реликвии, про-стоявшей два века. С. П. Журавлев подвесил к кресту часть туши медведя - запас корма своим собакам, но затем его не нашел, так как крест с мясом был повален и утащен медведями (см. Троицкий В. А. Географические открытия В. В. Прончищева, X. П. Лаптева и С. И. Челюскина на Тай-мыре. Летопись Севера, в. VII, М., 1975. Пришедшие сюда в 1941 г. гидрографы креста не нашли, они укрепили на ска-ле для съемочной точки бревно с перекладиной с надписью: ГУ 41 г.", стоящее там поныне. В 1972 г. мы осмотрели мыс Крестовый, на плоской тундровой поверхности которого выделялась приметная скала-останец высотой более 2 м. В болотистой бо-лотистой тундре рядом со скалой, под дерном, виднелись полусгнившие бревна. Недостаток времени не позволил их осмотреть. Возможно, под ними или где-то поблизости и сей-час еще лежит доска с надписью: "1739 г.".
⁴Мыс Игнатия на современных картах. Это название вследствие ошибочной долготы его на старых картах переме-стили сюда моряки с л/т "Вайгач" экспедиции Б. Вилькицкого в 1913 г.

"От мыса С. Фаддея видим острова в 7 милях, именованы Святого Самуила..." - так были нанесе-ны на карту нынешние острова Фаддея'.
Дальше на север прохода не было, за мысом стоял невзломанный припай. Вот когда пригодилась взятая еще в Якутске упряжка' собак. На ялботе их свезли прямо на ледовый припай за мысом Фаддея. Геодезист Н. Чекин вдвоем с солдатом поехали на нарте по прибрежному льду посмотреть, как дале-ко он тянется и нет ли в нем где прохода. Тем вре-менем X. Лаптев послал группу солдат во главе с С. Челюскиным по западному берегу открытой губы - заливу Фаддея - разведать, есть ли устье большой реки Таймыры в ее южной вершине.
Разведочные походы помощников X. Лаптева продолжались больше суток. Группа Н. Чекина проехала на собаках свыше 20 верст, с высокого берегового обрыва осматривала горизонт, по всюду видела бескрайние ледовые поля. Среди них в 19 милях виднелся большой остров, названный остро-вом Святого Иллариона"2, а западнее - "горы вы-сокие и далее на норд берег3, от которого возвратились в 1736 г. и острова, именованные нами Свя-того Лаврентия".
Партия С. Челюскина устья реки в губе не нашла. На обратном пути моряки соорудили маяк-гурий ' высотой в полторы сажени из каменных плит на самом мысе Фаддея.
Видя, что льды покрывают на севере все видимое пространство, X. Лаптев созвал на консилиум всех унтер-офицеров. Корабельный совет единодушно постановил, что из-за "препятствия льдов и поздне-го времени" следует возвратиться на юг, на зимов-
22 августа "Якуцк" взял курс на юго-восток. Под утро следующего дня задул попутный штормовой северо-западный ветер, которым со скоростью 8-9 миль в час несло дубель-шлюпку. Под утро 24 ав-густа подошли к входу в Хатангский залив, опоз-нав его по острову Преображения, открывшемуся за 15 миль.
X. Лаптев хотел забрать из зимовья за Конечным оставленные там перед походом на север боль-шой судовой ялбот и провиант. Но подойти к зи-мовью не удалось из-за льдов, блокировавших берег.

Острова Самуила (увиденные X. Лаптевым) по ошибке оказались переименованными экспедицией Б. Вилькицкого в 1913 г., так как на тогдашних картах наносились несколько севернее, у самого берега. Увидев крупные острова - нынеш-ние острова Комсомольской Правды, - Б. Вилькицкий нанес их на свою карту под названием Самуила, рассудив, что Лаптев не мог их не заметить, и не зная, что Лаптеву юго-восточный из них был известен под названием остров Св. Ил-лариона (в записках X. Лаптева, "Св. Лариона").
²Это был нынешний остров Большой из группы островов Комсомольской Правды.
³Северо-восточный берег залива Терезы Клавенес и ле-жащие вблизи нынешние о-ва Вилькицкого. Чекин знал, что за виднеющимся северо-восточным мысом берег тянется еще на 30 с лишним миль к северу. В 1736 г. "Якуцк" возвратился от этого места, которое располагалось еще севернее последнего выступа берега, нынешнего мыса Прончищева.
⁴В 1919 г. участники норвежской экспедиции Р. Амундсена на шхуне "Мод" обнаружили этот гурий целым, с массой сухой травы и мха в щелях, натасканных сюда птицами для своих гнезд. Не зная, кому принадлежит этот знак, в поис-ках записки норвежцы разобрали его почти до основания, но ничего не нашли (Амундсен, Р. Северо-Восточный проход. Экспедиция на "Мод" 1918-1920. - Собр. соч., т. 3. Л., 1936, с. 253). В 1972 г. остатки этого гурия были обнаружены в 50 м севернее оконечности мыса, близ крутого берегового ската. Здесь был как бы бруствер в виде круга из камней диаметром около 2 м и высотой до 0,8 м.

Во исполнение указа Адмиралтейств-коллегий решили не возвращаться в Оленекский залив, где зимовали в 1735-1737 годах, а искать зимнего убежища для судна и людей поближе к месту, от которого возвратились. Таким местом, удобным'для зимнего отстоя судна и жилья людей, оказалась река Хатанга, о которой морякам рассказывали усть-оленекские жители еще на предыдущей зимовке. Было известно, что вход в реку глубок, по ее бе-регам часто\ встречаются зимовья русских и "ново-крещенных" якутов (так называли долган), в 100 верстах выше устья уже попадаются "стоячие" де-ревья, много плавника на пляжах. Хороша рыбная ловля и охота на оленей. Кроме того, по реке Ха-танге проходил зимний почтовый тракт, связыва-ющий центры Туруханского и Якутского уездов - города Туруханск (тогда его чаще называли Ман-газейск) и Якутск.
Обогнув нынешний мыс Сибирский, "Якуцк" 24 августа вошел в Хатангский залив, в котором льда было меньше. У зимовья в устье нынешней речки Новая на берегу заметили большую лодку, принадлежащую владельцу здешних охотничьих промыслов Василию Созоновскому. Он согласился дать ее временно морякам "Якуцка" для поездки к зимовью у р. Журавлева, где еще с лета два солдата караулили выгруженный с судна провиант и оставленный там большой ялбот. Партии солдат во главе-а матросом Щелкановым, оставляемой в устье реки Новая, было приказано, как только лед позволит, на промысловой лодке добраться к зимовью у р. Журавлева, нагрузить провиантом большой ялбот и догонять дубель-шлюпку, направ-ляющуюся в реку Хатангу на зимовку.
Оставив на берегу партию Щелканова, X. Лаптев повел судно на юг, но встречный ветер застав-лял лавировать, периодически ходить галсами от западного берега залива к восточному. В один из таких подходов к восточному берегу (фактически это был западный берег острова Бегичева, считаемый берегом материка) заметили небольшой остров, "которой именован нами Святого Николая"' (л. 48). За два дня на рабочей карте, рисовавшейся прямо на шканцах дубель-шлюпки, появились оба берега Хатангского залива, но, так как плавание проходило ближе к западному берегу,/он был вы-явлен с большими подробностями, чем восточный. Поэтому мореплавателям не удалось обнаружить пролива Восточного, отделяющего нынешний ост-ров Бегичева от материка, и обширной бухты Ко-жевникова, вдающийся далеко в глубь восточного берега. Зато на западном берегу залива были вы-явлены устья рек Новой, Журавлева, Балахны, нынешняя Коса Гольгина. Впоследствии записи о них из журнала X. Лаптев перенес в свое "Описа-ние...".

Теперь называется остров Малый Бегичев. Так его пе-реименовала в 1934 г. экспедиция на шхуне "Пионер".

26 августа 1739 года в суживающейся горловине Хатангского залива увидели на юге высокий обрывистый мыс Корга, о котором уже знали со слов Василия Созоновского. Его опознали безошибочно, поскольку соседние мысы были намного ниже. "По-воротили в реку Хатангу за Коргу и стали на якорь для осмотру удобности зимования" (л. 49). Побли-же к морю сразу за входным мысом Корга удобно-го места для зимовки не оказалось, поэтому "рас-пустили парусы грот и фок, и пошли вверх по Хатонге... в половине 8 часа за незнанием фарва-теру и за неимением лоцманов стали на мель на глубине 4-х фут и для облегчения вылили из бочек воды, стенулись с мели..." (л. 49). Так встретила Хатанга мореплавателей, впервые в истории за-шедших в нее с моря.
Послали вверх по реке ялбот с гребцами под управлением матроса Кузьмы Сутормина. Выше устья реки Попигай, на правом берегу Хатанги, он обнаружил русское зимовье промысловика Де-фиса, который посоветовал поставить дубель-шлюп-ку в небольшой речке Блудной, устье которой на-ходилось в трех верстах южнее зимовья.
Когда Сутбрмин, вернувшись, доложил об этом, X. Лаптев приказал идти на веслах к зимовью Дениса. 28 августа "Якуцк" стал у зимовья. На сле-дующий день послали на ялботе матроса Сутор-мина "вымерить>)* реку Блудную и узнать, можно ли в ней поставить судно на зимовку. Через пять часов Сутормин возвратился и рапортовал, что Блудная для дубель-шлюпки мелка и не защищена в половодье ото льда. Зато в небольшом заливе в двух верстах от зимовья он нашел место, где мож-но поставить судно, так как и в убылую воду там глубина была свыше трех футов.
Проверить эти сведения X. Лаптев послал штурмана С. Челюскина. Спустя три часа "посланной на ялботе штюрман Челюскин возвратился и объ-явил, что осмотрел в заливе место за мысом и за косою, которая далече залегла в речку, удобнея и лутче места нет зимовать дубель-шлюпке" (л. 50).
В тот же день начали выгружать провиант, пушки, судовое имущество и личные вещи команды на берег возле зимовья Дениса. Часть служителей Лаптев послал за лесом-плавником, которого много было на пляжах Хатанги. Его свозили в плотах к месту постройки домов рядом с зимовьем Дениса. К 15 сентября жилые дома в основном были по-строены, в них сложили печи из сланцевых плит, находимых на тех же пляжах. Стены утепляли мхом и тундровым дерном, который клали и на крыши.
В журнале появился приказ, определяющий порядок проживания и работы во время зимовки:
"15 дня сентября на якоре 1739 году всякие случаи... Сего числа от господина лейтенанта Лаптева приказы:

1
По полудни в 3-м часу служителя з дубель шлюпки переходить в квартеры в нилуе показанные, где кому жить.

2
На дубель шлюпке караул иметь переменной, посуточно трехсменной, а именно:
1. Матроз Сутормин, купор Сосновской
2. Матроз Щелканов, конопатчик Михайлов
3. Канонер Еремов, конопатчик Доскин Солдат сколько достанется от караулов береговых, та ж третья часть. А в небытность Щелканова быть на карауле солдату Хорошеву.

4
Боцманмату ходить каждой день на дубель шлюпку по утрам для осмотру и рапортовать о ка-рауле и о состоянии. А пока станет река или работа на ней будет, то и ,по два раза.

5
Штюрману ходить чрез день на судно, а если во время как станет большой ветр, то ходить и чаще.
В квартерах быть по сему расписанию: В новопостроенном зимовье жить штюрману Челюскину, геодезисту Чекину, подлекарю.
В новом же построенном малом зимовье солдаты Прахов, Бархатов, Лиханов.
В одном зимовье солдаты Годов, Головин, Зыков и старшой командир Вахрущев.
В большом зимовье боцманмат, писарь, квартир-мейстер Етемеев, матросы Сутормин, Сосновской, конопатчиков двое, парусник, трое плотников, лоц-ман один.,' соадат. 17-.
У здешнева жителя Дениса в зимовье жить под-констапелю.
Канонеру Лойшину быть у лейтенанта на вестях и жить при нем (л. 51).
Из приказа видно, что вместе с большим зимовьем, в котором помещалось 30 человек, было постро-ено пять жилых домов, шестым был дом местного промышленника Дениса. Упоминаются в журнале "анбары" для провианту, для парусов, для пушек. Таким образом', небольшой поселок, в котором раз-мещалось 47 человек отряда X. Лаптева, состоял из шести жилых" домов и четырех-пяти сараев¹.

Из материалов -Второй Камчатской экспедиции известно, что зимняя база отряда X. Лаптева располагалась где-то вблизи устья речки Блудной, но до недавних пор не знали даже на правом или левом берегу Хатанги. Изучив записи корабельного журнала "Якуцка" за 1739-1740 гг., удалось установить в 1976 г. местонахождение зимовья. Вначале на-метили его на крупномасштабной карте, а затем проверили на местности. Остатки поселка X. Лаптева располагаются на правом берегу Хатангского залива, между реками Попигай и Блудная. При осмотре найдены остатки 10-12 жилых и нежилых строений. Крыши и стены их давно обвалились, по углам некоторых развалин видны остатки печей из сланце-вых плит. Сверху развалины заросли травой и покрылись тундровым дерном.. Сняв посредине остатков одного из сру-бов слой дерна-в 20-30 см, мы увидели полы из струганных топором деревянных плах. Найденные остатки "большого зимовья" имели размеры 20X25 метров. Можно было раз-личить, что оно перегораживалось на три комнаты и тамбур, имело две печи. На вершине яра к северу от поселка обна-ружилось заброшенное кладбище, на котором едва заметны холмики 6-8 могил. Здесь похоронено 5 членов отряда X. Лаптева (см. Троицкий В. А. Поселок Харитона Лаптева на реке Хатанге. - Наука и жизнь, № 1, 1980).

В последние дни перед ледоставом заготавливали дрова, пригоняя ежедневно плоты из плавника, собираемого на пляжах Хатанги. Высушенные паруса, канаты и такелаж сложили на берегу в "сокро-венное место" - специальный сарай для корабель-ного имущества и пушек. 8 сентября/пришел боль-шой ялбот с провиантом, который под управлением матроса Щелканова прибыл из Жтангского за-лива. Разгрузив судно, отвели его/за мыс, в реч-ной залив в двух верстах от зимовья и поста-вили на якорь на глубине 6,5 фута (2 м), но при отливе дубель-шлюпка садилась! килем на грунт. В большую воду несколько о/ромных бревен с большим трудом удалось подсунуть под киль. Со шлюпки ялбота это не удавалось сделать и тогда решили надежный настил под дубель-шлюпку со-оружать после образования льда, с которого будет легче подводить под судно бревна.
С 11 сентября перешли на береговой счет суток, стали считать начало суток с полуночи, и даты, записанные в журнале во время зимовки, всюду совпадают с датами гражданского календаря. Изо дня в день в журнале подробно записывалась пого-да. Для примера процитируем запись от 18 сентяб-ря (29 сентября н. ст.): "Ветер был меж 0 и N0 средней, небо чисто, сияние солнца и мороз вели-кой. Река Хатанга почти вся стала, токмо во мно-гих местах есть великие полыньи и ходить нельзя. От N стороны было на небе кометы или северное сияние" (л. 53).
С установлением прочного льда в конце сентября приехали с Анабарского зимовья через реку Попигай, которая служила прекрасной зимней дорогой, новокрещенные якуты, промысловики-охотники, ко-торые привезли сообщение от квартирмейстера Афанасия Толмачева, что он ждет приказа для отправки провианта с Усть-Оленекского зимовья, где он сторожил продовольствие, выгруженное летом с дощаника.
На Анабар и далее на Оленек и на Якутск в начале октября был отправлен солдат Антон Во-ронов с донесением капитану-командору Берингу "о походе нашемАчто в оном походе учинилось" и "промемории" - требования Якутской воеводской канцелярии о присылке провианта.
Послал X. Лаптер письмо и на бот "Иркуцк" Дмитрию Лаптеву с просьбой прислать запасной якорь, так как убедился, что имевшийся на "Якуц-ке" основной якорь при сильном ветре плохо удер-живает судно. К устью реки Оленек, где оставался квартирмейстер Толмачев, охранявший провиант, послали двух солдат перевозить провиант. Все эти перевозки на оленях и на собаках по приказу якутских властей бесплатно осуществляли в каче-стве обязательной повинности местные промысло-ики-охотники: русские, якуты, эвенки. Морозы крепчали. 4 октября подвели под ду-ель-шлюпку четырнадцать бревен, по семь с каж-,ой стороны, чтобы судно в отлив не становилось 'килем на землю.
Опасаясь цинги, X. Лаптев приказал подлекарю Бекману настаивать воду на горохе и на кру-ах и ежедневно утром выдавать каждому слу-ителю по кружке настоя. Заботился X. Лаптев и пропитании для своих соплавателей, для чего по-ъшал людей в соседние зимовья за свежей рыбой оленьим мясом. 13 октября с реки Новой при-хал солдат Меркульев и привез 300 чиров, через есколько дней "посланный солдат Лутчев з реки Брлохны приехал и привез оленей битых/двадцать восемьх? (л. 57). Постоянная работа йа свежем воздухе - очистка от снега домов и д/бель-шлюп-ки, заготовка дров - спасала от цинш. За первую зимовку в журнале отмечена единственная смерть: "20 октября умре Якуцкого полку оолдат Гаврила Баранов, который был обдержим /рранцускою бо-лезнью" (л. 55).
На зимовке X. Лаптев не переставал думать о продолжении работ в будущем 1740 году. Чтобы определить с моря устья рек Таймыры и Пясины, которые судя по расспросным данным должны бы-ли встретиться при плавании /в Енисей, он послал своих помощников осмотреть/берега в устьях этих рек1. 21 октября в журнале записано: "Отправлен боцманмат Медведев на реку Пасенгу для осмот-рения оной реки устья також и морского берегу к востоку и дано ему казенного шару (табаку-В. Т.) двенадцать фунтов для заплаты подводчикам, да с ним же отправлен солдат Константин Хорошев в город Туруханск и с ним посланы в Государст-венную Адмиралтейскую коллегию репорты" Боц-манмат В. Медведев и солдат К. Хорошев поехали по Хатангскому тракту, действующему только зи-мой по замерзшим рекам Хатанге, Хете, Дудыпте, Пясине, озеру Пясино, Норилке, в Дудинку на Енисей и Туруханск"².

В начале апреля X. Лаптев послал геодезиста Н. Чекина солдатом Фофановым и "новокрещеным якутом Н. Фоминым на трех собачьих нар-тах в сопровождении долган с оленьими нартами для осмотра берега устья Таймыры, а также прой-ти вдоль берега к устью Пясины с попутной съем-кой берега, хотя бы без астрономических определений.
9 апреля вернулись долгане, подвозившие Че-кину груз. Вместо, 18 оленей у них осталось 11, остальные пали в "пути от бескормицы. За помощь Лаптев выдал им из подарочных вещей четыре аршина красного и зеленого холста, два фунта бисера и три фунта табаку. Группа Н. Чекина возвратилась 17 мая пешком вместе с несколькими собаками, тянувшими опустевшую нарту. О его дтоездке в журнале записано: "...ездил оной геоде-зист до реки Таймуры, оной Таймурой до моря и по морскому берегу к западу около ста верст, где уже пошла земля к югу. А дале не поехал затем, что себе провианту нет и собакам корму мало очень, с которым в безвестное место ехать опасно. И с крайнею нуждою возвратясь назад пешком, многие собаки за бескормицею померли... и нарты оставя, пеш с солдатом и якутом с нуждою вы-шли" (л. 68).
Поход Чекина кончился неудачей из-за отсут-ствия опыта организации санных маршрутов. В журнале нет никаких данных, где он побывал, какие острова открыл. Понять это можно только из записи X. Лаптева за май 1741 года: на юго-западной оконечности острова Русский он нашел маяк-бревно Чекина с надписью, что от/ этого ме-ста Чекин повернул назад. Следовательно, от устья Таймыры он ехал к западу до .острова Тай-мыр и, считая его материком, повернул вдоль вос-точного берега к северу, пересек пролив Матисена, не выяснив, что здесь пролив отделяет большую группу островов архипелага Норденшельда, кото-рые он также посчитал за продолжение материка. Обогнув остров Русский с севера,; Чекин не поехал к виднеющимся на горизонте з/ападным островам архипелага Норденшельда. Съемки же даже самой приближенной Н. Чекин или не вел, или записи о ней потерялись на обратном пути. Он так и не вы-яснил, где же находится большая бухта устья Тай-мыры: у мыса Фаддея (так считали в 1739 году достигшие его мореплаватели) или совсем в дру-гом месте. Только X. Лаптев смог указать место-положение устья Таймыры, когда побывал там весной 1741 года.
В апреле вернулся из своего похода в одиночку боцманмат Василий Медведев. К устью Пясины он доехал на попутных нартах добиравшихся туда русских промысловиков. Они имели там коренное зимовье на небольшом островке Чаек и два отъ-езжих зимовья, крайнее к северу, Нижне-Пясин-ское зимовье, находилось в 40 верстах от устья Пясины. До него и довезли гостеприимные охот-ники Медведева. Никакой съемки В. Медведев не вел, а постарался лишь запомнить расположение берегов устья Пясины, на случай, если бы при-шлось их опознавать с моря, с дубель-шлюпки.
Всю весну регулярно велась перевозка продо-вольствия с устья Оленека, где квартирмейстер А. Толмачев разыскивал кочующих поблизости якутов и долган с оленьими упряжками и "за по-дарошные вещи" отправлял с ними продовольствие на оленьи^ нартах по реке Анабар, затем на реку Попигай, а\по ней до поселка, где зимовал X. Лап-тев. На олегшх перевезли - масло коровье, четыре сорокаведерных бочки вина, сухари, крупы. Хоро-шим подарком^ для "Якуцка" был посланный с бо-та "Иркуцк" бЪлыпой якорь весом в пять с поло-виной пудов. Часть провианта и якорь на оленях довезли только до верховьев реки Попигай, с рас-четом сплавить вниз к реке Хатанге в начале лета. По последнему санному пути 28 мая X. Лаптев послал на устье реки Таймыры якута Н. Фомина и "посадского" русского Кондратия Кылтасова, "которым велено жить на Таймуре, ловить рыбу и
oдругой корм, который бы там для езды в предбу-дущем году около моря чем было собак кормить" (л. 62). Как видим, X. Лаптев уже готовился для объезда северных берегов на собаках, поняв, что морем на судне эти берега обойти будет очень трудно.
В последние дни мая наступили ответственные дни по подготовке дубель-шлюпки к предстоящему ледоходу. В журнале встречаются об этом записи: 29 мая "вырубали у дубель шлюпки" обеих сторон досок верхних, которых истерло в походе, и сдела-ли новые и законопатили" (л. 69). На следующий день из реки Блудной у вымороженной до киля дубель-шлюпки стала прибывать вода. В послед-ние дни просмолили борта и днище судна. 31 мая дубель-шлюпка всплыла в выдолбленном за зиму вокруг нее ледовом колодце.
Ответственный момент вскрытия реки Хатанги ото льда, когда судно могло быть увлечено ледя-ными полями вниз по течению, наступил 15 июня (26 июня н. ст.): "пошла река Хатанга и льду на ней не видно". Лед пронесло быстро, судно не бы-ло повреждено, так как оно было защищено со стороны Хатанги песчаными косами устья реки Блудной. Дубель-шлюпку поставили на большой якорь на глубине 8 футов. Пока ждали, когда Хатанга освободится ото льда, организовали поездки вверх по реке Попигай,'к месту, куда зимой сво-зили на оленях провиант из Усть-(/)ленекского зи-мовья, с расчетом сплавить его по воде в начале лета. За два рейса на большом ялботе вывезли и погрузили на судно около 15 тонн муки, сухарей, круп, масла "коровьева", несколько бочек вина. По требованию X. Лаптева масло и вино были за-везены в Усть-Оленекское из Якутска еще в нача-ле прошедшей зимы. Не забывал заботливый командир "Якуцка" пополнить судовой стол све-жей рыбой. Еще до начала ледохода он послал трех солдат с неводом вверх по Хатанге для ловли рыбы и заготовления ее впрок. 5 июля посланные возвратились и привезли "рыбы сухой юколы 1650, да соленой рыбы две бочки, жиру рыбьева 23 фун-та" (л. 72). На низовые пляжи реки были посланы плотники для изготовления весел из подходящего дерева-плавника. .Заодно им поручалось следить за ледовой лб.сташвкой в^Хат'ансском :залнве. oВ начале июля ллохники 'вернулись, .сделав Л2 больших весел,х>ст.авленных "за тяжестью" на мы-се Корга, и "объявили, что на Корге и ниже Ха-тангская губа вся стоит и еще льду в ней не ло-мано" (л. 72).
8 июля дубель-шлюпку подвели к зимовью, поставили на два якоря и приступили к погрузке продуктов: солонины, масла коровьего, сухой юко-лы. Последняя предназначалась для упряжки со-бак, которых Лаптев, как и в прошедшем плава-нии, брал с собой. Налили речной воды 17 больших бочек, установленных в трюме. Пресная вода по-надобилась во время плавания в море.
12 июля все было готово к отплытию, команда переехала с берега и разместилась в тесном трю-ме. "В половине 7 часа по полудни подняли якоря, распустили фок и грот и пошли в поход" (л. 73).
С попутным ветром к утру 13 июля пришли к "последнему мысу реки - Хатанги, " называемой Корга, где начинается губ а.'Большой "'ял бот за тя-жестью и неудобностью в походе ото льдов выта-щили на берег и оставили здесь на Корге" (л. 74)'. С высокого мыса Корга осмотрели Хатангский за-лив- до горизонта стоял невзломанный лед.

О судьбе оставленного ялбота X. Лаптев сообщал в рапорте Адмиралтейств-коллегий 5 сентября 1741 г.: "А име-ющийся при дубель-шлюпке большой ялбот в 1740 году за неудобностию ото льдов не взят был на море и встащен, был на берег при устье реки Хатонги. По отбытии нашем, полною и вешного водою с моря с того берега подняло и унесло вверх по реке Хатонге и поставило без всякого повреждения на берег, о котором також долго не было известия доколе, сыскав, вытащили на берег и сарай над ним учинен" (Экспе-диция Беринга. Сб. док. М., 1941, с. 98).
Спустя столетие при посещении реки Хатанги А. Ф. Мид-дендорф осматривал этот показанный ему местными жителя-ми ялбот в сарае в станке Казачий (в 6 км ниже по реке от современного поселка Хатанга), который охранялся как "цар-ское имущество... не только обшивка, но даже смола и гвозди отлично сохранились" (А. Миддендорф. Путешествие oна Север и Восток Сибири, ч. 1. СПб., 1860, с. 19).

Потянулись дни ожидания с ежедневным подъемом на вершину мыса Корга для наблюдения, не вскрылись ли льды залива. Деятельный командир и в томительном ожидании находил полезные за-нятия: "построили на мысу; на высокой Корге маяк, которой склали шатром из 10 бревен". Бревна брали из осыпающихся1" обрывов o мыса на большой высоте, где обнаружили-окаменевшие-де--ревья - свидетелей более теплого климата, бывшего здесь тысячелетия назад. В своем "Описании..." X. Лаптев напишет о находке этих деревьев в обрывах мыса Корга.
Для большей остойчивости дубель-шлюпки ис-кали по пляжам устья Хатанги редко встречаемые здесь камни-валуны, возили их на судно и укла-дывали на самое дно трюма. При ясном небе, ко-гда взошла луна, X. Лаптев приказал вахтенным определять, сколько проходит времени от момента наступления полного прилива до появления луны на меридиане места стоянки. Оказалось, что это время, так называемый "прикладной час", равен при устье Хатанги 8 ч 18 м (л. 77). Наконец под-нявшиеся утром 30 июля на Коргу к маяку наблю-датели увидели свободное море. Тотчас же "Якуцк" двинулся в "путь свой", лавируя галсами при бо-ковом западном ветре. Прекрасно видимый маяк1 на Корте служил хорошим ориентиром. В журнале часто встречаются записи бравшихся на него пе-ленгов. Вскоре появились "носячие" льдины, затруднявшие лавирование при поворотах на галсах в восточной части залива, где отнесенные туда западным ветром льды были "безмерно гус-ты".
За двое суток мореплавателям удалось пройти более 90 миль, но на параллели открытого в про-шлом году острова Николая стояла сплошная ле-дяная стена - всторошенная кромка сплоченного льда. Пройти можно было только на запад, при-жавшись к берегу. На берегу увидели избу, в которой матросы, ездившие зимой за провиантом в зимовье Конечное, признали зимовье Новое, быв-шее в устье одноименной реки Новой. Стали на якорь, послали на ялботе бывалого матроса Су-тормина разведать, можно ли войти в реку. Через час ялбот вернулся, Сутормин рапортовал, что встретил в зимовье двух работников промышлен-ного человека Василия Созоновского, которые ука-зали ему фарватер, ведущий через песчаные мели дельты реки. Глубины, промеренные Суторминым с ялбота, были от 8 футов до 3 сажен. Подняли якорь и на гребле пошли за ялботом. Вечером 1 августа вошли в реку Новую и стали на Якорь за мысом на глубине 3 сажени (л. 82). Три дня дул северо-восточный ветер, и Хатангский залив был забит льдом. Только в ночь на 3 августа за-дул сильный южный ветер, и открылся проход на север, хотя на востоке льды еще виднелись на го-ризонте. За сутки удалось пройти 33 мили, "Якуцк" находился уже близ мыса Сибирского, на выходе из Хатангского залива. Здесь лед снова преградил путь, пришвартовались к большому полю, снесли на нее дрек - небольшой якорь - и закрепили. Лаптев надеялся, что южный ветер понесет льди-ну на север вместе с дубель-шлюпкой. Но с юга нанесло дрейфующий лед, которым стало выжи-мать судно на большую льдину, и создалась угро-за сжатия и повреждения "Якуцка". Матросы и солдаты шестами и пешнями распихивали лед и выталкивали судно в наметившиеся каналы в на-дежде войти в речку (ныне река Журавлева), ко-торую признали возле видневшегося в ее устье зимовья ездившие сюда зимой на собаках матро-сы.
В ночь на 4 августа, разведав входной фарва-тер с ялбота, "вошли в протоку, которая в прибылую воду глубиною 7 фут, и стали в оной протоке близ песку, а якори завезли с носу и с кормы на берег и положили" (л. 84).
В устье речки Журавлева простояли до 8 авгу-ста. Здесь погрузили на дубель-шлюпку дрова, за-паслись пресной водой, наловили рыбы. Но время, наиболее благоприятное для похода в Енисей, уходило, поэтому X. Лаптев, как только льды раз-рядились, приказал выходить из реки и проби-раться вдоль берега на север. Удалось пройти лишь миль 15, уже виден был остров Преображе-ния, но изменившийся -ветер снова нагнал с моря льды, от которых пришлось спасаться в устье ны-нешней речки Осина у зимовья Конечное, где про-стояли три дня.
К вечеру 12 августа юго-восточный ветер не-сколько разрядил льды, и "Якуцк" стал проби-раться по береговой разреженной полосе на север, измеряя, как обычно, каждый час глубины и опре-деляя характер грунта на дне. Ветер стал кру-че к югу, стал попутным, дубель-шлюпка шла со скоростью 5-6 миль в час. Миновали "кру-той, высокий яр з'ападного берега" (теперешний мыс Цветкова), почти отвесным обрывом возвы-шающийся на 40 метров над морем. Увидев, что в открытом море льды "пореже", отошли от бе-рега на 10-12 миль. За сутки прошли по счис-лению 50 морских .миль, но к 7 утра 13 августа прекратилось свободное плавание дубель-шлюпки "Якуцк": "...увидели впереди и от обеих сторон лед очень част, стали поворачивать назад и в том повороте нанесло на нас великую' льдину носячую, которой прижало, и нанесло льду великое множе-ство... и понесло нас ветром со льда к N0, и несучи, потерло форштевнь и на носу набивные доски" (л/ 88).

Впоследствии никто из посещавших устье реки Хатанги исследователей не упоминал о маяке на мысе Большая Корга (так называется на современных картах мыс Корга). Вероят-но, он простоял недолго. Это был первый навигационный знак в Хатангском заливе и на реке Хатанге. Стоял он, вероятнее всего, там же, где ныне построен большой деревянный маяк Большая Корга Морская.

Начался дрейф во льдах.
К полудню 13 августа "надломило форштевнь и всю дубель-шлюпку помяло и учинилася великая течь. Того ради, поставя три помпы, стали выли-вать, а из интрюма дрова и провиант выбрав на палубу, стали течь искать... засыпать мукою и пеп-лом и щели конопатили, токмо воды не убывало" (л. 89). В ночь на 14 августа "весь форштевень из нутряных и наружных досток от киля до ватер-штока выломало и выбросило на лед... нос погру-зился, а корму приподняло". Гибель судна была очевидна для всех, но, повинуясь Морскому уста-ву, выработанному Петром I, повелевавшему мо-рякам бороться за живучесть своего судна до последней возможности, служители "Якуцка" бес-прекословно выполняли распоряжение X. Лапте-ва - подводили под носовые пробоины пластырь из парусов: "...подвели под нос грот и штаксель, и засыпали меж ним и бортами мукою и грунтом, чтоб льдом не так стирало, токмо тем пособу не получили чтоб унять течь" (л. 89).
Утром разошелся туман и моряки увидели бли-жайший берег от них на румбе 2Ш, определили до него не меньше 15 миль. Моряки, откачивающие без успеха воду из гибнущей дубель-шлюпки, ка-залось, были обречены.
Кто-то из матросов поднялся на мачту и вдруг радостно крикнул приунывшей команде, что очень близко "лед стоячей", к которому можно подвести дубель-шлюпку, если отталкивать небольшие льди-ны, когда нет сжатий. Наведя подзорные трубы, X. Лаптев и С. Челюскин убедились, что действи-тельно судно несло к неподвижному, невзломанно-му ледовому припаю, тянувшемуся к виднеющему-ся на западе берегу. С большим трудом наполови-ну заполненную водой дубель-шлюпку почти всей командой, сошедшей на льдины, протащили к "стоячему" льду, на который стали выгружать про-виант, вещи служителей, денежную казну, собак. Геодезисту Н. Чекину с караулом из двух солдат X. Лаптев поручил отвезти денежную казну на собаках к берегу и заодно разведать к нему путь по льду. Вечером 15 августа неожиданно взломало мористую часть неподвижного припая и понесло ледяные поля к югу. Наступил критический мо-мент. Он зафиксирован в журнале писарем Пруд-никовым: "...того ради командующий с ундер-офи-церами, зделав консилиум, что дубель-шлюпку спасти невозможно, и дабы спасти хотя людей, сошли на помянутый стоячей лед" (л. 89). Всю ночь делали из весел сани-волокуши, увязывали на них мешки с сухарями, крупой, бочонки со сли-вочным маслом. Немного отдохнув, утром вышли всей командой в поход по льду к едва видневше-муся на юго-западе берегу, буксируя восемь во-локуш с провиантом.
К берегу подошли в полдень 16 августа, но пе-ред ним оказалась "заберега" - полоса воды, че-рез которую пришлось переходить вброд. Вымок-шие, замерзшие люди собирали плавник для кост-ров, под пронизывающим северо-западным ветром с "великой стужей". Место, куда вышли потер-певшие кораблекрушение, находится в 6 километ-рах севернее входа в бухту Марии Прончищевой. Тут у крутого, местами скалистого побережья есть несколько галечных пляжей. На самом широком из них, где, вероятно, и был лагерь X. Лаптева, сейчас построена охотничья избушка полярников гидрометеостанции Бухта Марии Прончищевой. Здесь, в полуверсте к югу от места высадки на берег, X. Лаптев приказал рыть круглые ямы, вы-стилать в них дно плавником, сделать из жердей перекрытия и накрыть принесенными с собой па-русами. Получились две "юрты земляные", как их упоминают в журнале.
На следующий же день, оставив шесть человек строить юрты, остальную команду во главе с боц-манматом Медведевым с пятью примитивными санями и нартой собак X. Лаптев послал к едва видневшимся мачтам дубель-шлюпки. Через сут-ки Медведев привел свой отряд обратно. На воло-кушах и на нартах привезли сухари, масло сли-вочное, две бочки вина. Два перехода почти по 30 верст туда и обратно сильно измотали людей. Многие заболели. 18 августа в журнале записано: "...ветер и великая стужа, служители за провиан-том не посланы, того ради что от натуги и худова воздуха стало больных близ половины, чтоб им дать покой дабы не пришли все в болезнь..." (л. 90).
В последующие 12 дней почти ежедневно (если не мешал ветер или сильный туман) к месту ката-строфы по припайному льду ездили на собачьей упряжке и вывозили оставленное на льду продо-вольствие. Дубель-шлюпки уже не видели, южным ветром ее отнесло от припая, и она, носимая меж-ду дрейфующим льдом, в конце концов затонула где-то на параллели входа в бухту Марии Прончищевой.
После 15 августа в журнале записей о судне уже нет. 31 августа пришел в движение и при-пайный лед, по которому спаслись служители "Якуцка". Его взломало и отнесло на 1 милю от берега. Почти все имущество и провиант были к тому времени перевезены на берег к двум тесным юртам, в которых жили потерпевшие кораблекру-шение в ожидании, когда замерзнут реки и можно будет идти пешком к зимовью на реке Хатанге.
23 августа X. Лаптев послал геодезиста Н. Че-кина с двумя солдатами на юг к зимовьям про-мышленного человека Василия Созоновского, что-бы приготовить их для отдыха команды, когда она пойдет к Хатанге. Спустя два дня Чекин возвра-тился, так как на пути ему встретилась "губа, ко-торая впала в море шириною около двух верст... и ходил по оной губе вверх 30 верст, не мог обой-ти" (л. 91).
Это была бухта Марии Прончищевой, открытая отрядом X. Лаптева при столь бедственных для него обстоятельствах. Вдающаяся в материк по-чти на 60 километров, эта узкая, похожая на реку бухта преградила путь на юг потерпевшим кораб-лекрушение и вынуждала их ждать, когда она за-мерзнет.
Между тем близилась арктическая зима, в тес-ных "юртах" - землянках, покрытых вместо крыш старыми парусами и топившихся по-черному, бы-ло холодно и сыро. Многие болели. В этих тяже-лейших условиях была необходима твердая дис-циплина. Однако в журнале зафиксирован только один случай дисциплинарного взыскания: утром 31 августа штурман С. Челюскин распорядился пришить парусиновые надставки к нижним полам походных шатров, чтобы они стали вместительнее, когда будут ставиться на привалах в предстоящем походе. Солдат Годов и матрос Сутормин от ра-боты отказались, заявив, что "все равно померзнем, не дойдем до зимовья", за что были "штрафованы кошками" (л.1 98). В данном случае наказание было оправдано необходимостью пресечь такие на-строения.
Попытка переправиться через входную часть бухты Марии Прончищевой на плотах, построен-ных из плавника, не удалась, так как началось льдообразование, шла шуга. На плоту плыть уже нельзя, а некрепкий лед еще не держал человека. К месту предстоящей переправы ежедневно под-возили самодельные нарты-волокуши с провиан-том, ночевать возвращались за 6 верст к юртам. Только геодезист Н. Чекин с солдатами постоянно дежурили в шатре у "губы" и по многу раз в сут-ки проверяли крепость льда.
Наконец 20 сентября переправа стала возмож-ной, и группа Н. Чекина из 9 солдат с собачьей упряжкой, везшей продовольствие и палатку, пе-решли на южный берег бухты Марии Прончище-вой. Они спешили добраться до ближайшего зи-мовья Конечного и попросить помощи. 21 сентября выступила на юг основная группа солдат и матро-сов из 15 человек во главе с X. Лаптевым, а на следующий день вышел С. Челюскин и 10 человек. В каждой группе люди тащили санки с провиан-том и походными шатрами.
X. Лаптев поделил отряд на три группы, иду-щие с интервалами в 1-2 дня, чтобы в пути было легче размещаться на ночлег в небольших избах промысловых зимовьев. В юртах оставили троих лежачих больных и одного ходячего больного, матроса. За старшего оставался больной писарь Прудников. Им оставляли 7 мешков сухарей, 29 фунтов сливочного масла, 1 бочонок вина. Навеки остался здесь умерший 15 сентября канонир Федор Еремов, похороненный недалеко от юрт. Это была первая -жертва, не перенесшая тягот, выпавших на долю потерпевших кораблекрушение.
За пять дней группа X. Лаптева прошла 120 ки-лометров и наконец пришла в зимовье Конечное. Хозяев в нем не было, и здесь отдыхали 6 человек из группы Н. Чекина. Сам Чекин с двумя солдата-ми на упряжке собак выехал дальше на юг за помощью. 27 сентября партия X. Лаптева вышла пешком к следующему зимовью, оставив ослабев-ших участников похода ожидать помощи в зи-мовье Конечном. С 27 сентября по 15 октября 1740 года в журнале записи не велись. Вновь записи появляются 15 октября, отмечая прибытие на хатангскую базу части экипажа "Якуцк" во главе с XV Лаптевым. Еще раньше сюда на со-бачьих упряжках прибыл Чекин, и теперь он объ-езжал ближайшие зимовья для посылки спаса-тельных партий на собаках и оленях навстречу медленно двигающимся к Хатанге слабым и боль-ным членам отряда.
Первой заботой X. Лаптева было организовать помощь бредущим по берегу сослуживцам, а за-тем получить провиант с Оленекской базы. 20 ок-тября туда был послан солдат Я. Богачанов с при-казом квартирмейстеру А. Толмачеву срочно до-ставить на Хатангу продовольствие, так как почти половина запасов погибла вместе с судном.
24 октября в зимовье на собаках приехали штур-ман С. Челюскин, иеромонах и несколько солдат, сообщивших, что за больными в "юрты" помощь послана, а в трех переходах отсюда, идет группа из 12 человек с тремя нартами собак. 29 октября группа прибыла на Хатангу, но не всем удалось добраться живыми: солдат Борис Панаев и писарь Матвей Прудников скончались в пути.
Последняя партия больных служителей прибы-ла на базу 4 ноября. "Привезли конопатчика Ва-силия Михайлова мертвого, за 10 верст до зимовья помер" (л. 97). А 7 ноября прибыли на 8 нартах трое солдат, ездивших за остатками продовольст-вия и судового имущества к "юртам". Еще дважды зимой туда посылались служители, последний раз 9 марта 1741 года. Они "привезли с юрт с моря котел медный, 7 топоров, циркуль железный и па-рус фок с дырами да топсель" (л. НО).
Похоронив с воинскими почестями вблизи зи-мовья ' своих троих товарищей, X. Лаптев 8 нояб-ря созвал консилиум, чтобы решить, как выпол-нить опись необследованного северного побережья. Всем было ясно, что теперь возможно вести опись только по суше. Такое решение следовало обосно-вать. Инструкция Адмиралтейств-коллегий разре-шала вести съемку по суше, если невозможно бы-ло пройти судном, только в летнее время, измеряя глубину в устьях рек и вблизи берегов. Но, как убедился X. Лаптев, летом двигаться по побережью на собаках было трудно из-за распутицы, а на оленях нельзя, так как для них еще не было кор-ма. В решении консилиума обосновывалось наме-рение производить съемку весной на собаках: "...и по выше описанным невозможностям морской бе-рег меж реками Хатангою, Пасеньгою и Енисею описывать в летнее время никак невозможно, кро-ме зимнего пути на собаках, как начать с апреля месяца"2.

В журнале зафиксировано погребение вблизи зимовья 5 умерших членов экипажа "Якуцка": кроме троих, умерших в тяжелейшем походе осенью 1740 г., здесь похоронены два солдата - Г. Баранов и Я. Богачанов, умершие от болезней. Г. Баранов скончался осенью 1739 г., а Я. Богачанов - весной 1741 г. Остатки их могил заметны и теперь в 200 м к северу от развалин домов зимовья. Они находятся на высо-ком песчаном обрыве в 30-40 м к юго-востоку от постав-ленного здесь летом 1980 г. памятника (см. Троицкий В. А. Поселок Харитона Лаптева на реке Хатанге. - Наука и жизнь, 1980, № 1). Здесь похоронены солдаты Борис Пана-ев, Гаврила Баранов, Яков Богочанов, конопатчик Василий Михайлов, писарь Матвей Прудников. Экспедиция Беринга. Сб. док. Под ред. А. Покровского. М, 1941, с. 252.

25 ноября X. Лаптев отослал в Петербург ра-порт о гибели судна и решение консилиума о су-хопутных съемках весной. В рапорте он написал, что уже приступил к подготовке съемочных работ, "чтоб всуе время не прошло"', не ожидая офици-ального разрешения Адмиралтейств-коллегий. На консилиуме выработали и план проведения съемок: тремя группами, по 3-4 собачьих упряжки и по 3-4 человека в каждой группе, начать опись бе-регов навстречу друг другу из устьев рек Хатанги, Нижней Таймыры и Пясины, где имелись базы - промысловые зимовья. Не участвующих в съемках солдат и матросов решено было отправить по окончании полярной ночи на Енисей.
Но прежде всего следовало перевезти провиант с Оленекского зимовья. 23 ноября прибыл наконец на оленях первый транспорт. Квартирмейстер Афа-насий Толмачев привез испеченные в Оленекском зимовье сухари в 21 мешке, различные крупы, соль. Разгрузив караван, снова отправились на Оленек за следующей партией продовольствия. Всего было сделано три рейса по 100 оленьих запряжек в каж-дом. А. Толмачеву было поручено отобрать в окре-стных зимовьях 10 лучших упряжек собак для съемочных групп, обеспечить их походным продо-вольствием и кормом для собак. Для полевых пар-тий предназначались сухари и "уликта" - вяленое оленье мясо, крупы, сливочное масло. Для собак юкола - сушеная рыба, которую местные промыс-ловики готовили для отряда X. Лаптева все про-шедшее лето.
В подготовке нарт, походных чумов, упряжи для собак, одежды (X. Лаптев и его товарищи в сан-ные походы брали испытанную зимнюю одежду местного населения), провианта быстро прошла полярная ночь. 16 февраля 1741 года выехали к Енисею на оленях 14 солдат, не участвующих в предстоящих работах, во главе с боцманматом В. Медведевым. В начале марта на восьми олень-их нартах квартирмейстер А. Толмачев повез на озеро Таймыр и к устью Нижней Таймыры продо-вольствие и собачий корм. Когда Толмачев воз-вратился, ему поручили везти на Енисей вторую партию не участвующих в работах солдат и мат-росов.
17 марта 1741 года выступил в поход на трех собачьих упряжках с двумя солдатами штурман С. Челюскин. К месту съемки - в устье Пясины он добрался по рекам Хатанге, Хете, Дудыпте, Пя-сине. Этот почти 1500-километровый путь был не особенно трудным, так как партия С. Челюскина уже прошла по нему от зимовья к зимовью, в ко-торых ночевали и кормили собак. Но к северу от устья Пясины зимовьев не было, припасы для себя и собак пришлось везти с собой, ночевать в поход-ном чуме.
15 апреля отправилась в путь на трех нартах группа геодезиста Н. Чекина, которой предстояло проехать от устья Хатанги вдоль восточного бере-га Таймыра к мысу Фаддея и от него начать съем-ку берега к северу и западу, закончив ее в устье Нижней Таймыры.
Харитон Лаптев 24 апреля с солдатом и "ново-крещенным" якутом Н. Фоминым, владельцем зи-мовья в устье Нижней Таймыры, выехал туда на четырех нартах. Путь их пролегал по тундре до озера Таймыр, на которое выехали на четвертый день к заливу Юкаяму. Проехав по озеру около 70 километров, добрались до истока реки Нижней Таймыры, по ней поехали к морю.
X. Лаптев начал съемку от Хатанги, записывал в журнал по компасу направления, а пройденные расстояния оценивались им по времени и скорости бега собак. В журнал он подробно заносил все повороты реки Таймыры, характеризовал ее бе-рега. На второй день езды по реке он записал: "По обе стороны реки берега каменные, утесные, Щеки называются", а на следующий день появи-лась запись: "Здесь окончились утесные берега. Подкаменные называются для того, что в высокой каменной стене сделано яко пещера в длину са-жен на 5, поперек сажени на 3, вверх саженей на 6. Сия гора утесная состоит из черного камня, по-добно аспиду, меж слоями белый шов, подобно алебастру" (л. 1.15). Так X. Лаптев описал извест-ную на Нижней Таймыре (125 км вверх от устья) пещеру Миддендорфа.
Прибыв 6 мая в зимовье Н. Фомина и проло-жив свой маршрут на походной карте, X. Лаптев убедился, что устье реки Таймыры лежит значи-тельно западнее, чем он предполагал, и группе Н. Чекина предстоит проехать к западу намного большее расстояние, чем рассчитывали. Поэтому X. Лаптев, отдохнув в зимовье, 9 мая направился на северо-восток, навстречу Н. Чекину. Сокращая путь, он пересек тундру нынешнего полуострова Оскара и выехал в залив Толля. Н. Фомин уверенно вел группу X. Лаптева "по своему" промыс-ловому району. На четвертый день пути, находясь в заливе Дика, "наехали маяк Фомичев" (л. 115), стоявший, вероятно, на нынешнем мысе Могиль-ном. Но здесь X. Лаптев и его спутники, за ис-ключением Н. Фомина, заболели снежной слепо-той - световым ожогом глаз. Это происходит обычно в снежных просторах при ярком солнеч-ном свете. "От дыму в чуме и от ветра великого у лейтенанта и солдата глаза перебило так, что на 20 сажень можно (лишь) видеть. А по объявлению якута у него глаза мало подорвало. Для оной очной болезни возвратились паки назад..." (л. 116). При-шлось вернуться в зимовье. Как выяснилось позже, этой же болезнью была остановлена и группа Н. Чекина, которая вынуждена была вернуться из-за "очной болезни" от островов Петра, даже не доехав до начальной точки съемки - мыса Фад-дея.

Это зимовье, служившее базой санных походов отряда X. Лаптева в 1740-1742 гг., удалось найти в 1972 г. Следуя записям X. Лаптева, оно находится в 3,2 км се-вернее мыса Шатер, на северном берегу Таймырской губы. Городище размером 5X20 м было покрыто тундровой расти-тельностью, кое-где торчали из грунта обломки деревянных саней, рыбацких поплавков (см. Троицкий В. А. Русские по-селения на Севере Таймыра в XVIII веке. - Советская этно-графия, 1975, вып. 3, с. 122).

Оправившись в зимовье от "очной болезни", 20 мая X. Лаптев выехал со съемкой на запад на-встречу С. Челюскину. Группа X. Лаптева, делая в день по 40-50 верст, ехала вдоль восточных берегов нынешнего архипелага Норденшельда, но-чуя на галечных косах встречаемых островов, на которых можно было найти плавник для костров. Нынешний остров Таймыр с прилегающими к не-му островами Пилота Махоткина, Пилота Алексе-ева, а также массив островов Петерсена, Добры-ня Никитич, Шпанберг, Красин, Чабак были приняты X. Лаптевым за продолжение материка, поскольку проливы между этими островами зимой трудно различить. Зато небольшие острова - Роз-мыслова, Юрт, Близнецы, Тыртова, Три Брата - отмечены (без названия) в журнале X. Лаптева, и он является их первооткрывателем.
24 мая при ясной теплой погоде X. Лаптев пе-ресек пролив (нынешний пролив Ленина), который принял за "губу", так как на западе виднелись "холмы" - острова. На севере он едва различил "чаемую землю" - нынешний остров Русский. X. Лаптев по рассказам Н. Чекина знал, что вско-ре здесь земля повернет к югу. Проделав 38 верст, "приехали к настоящему берегу... здесь начались торосы, лед свежний, где чаятельно море открытое в летнее время. На море увидели белого медведя и убили... стали ночевать" (л. 114). Это произошло близ северной оконечности острова Русский. Из-мерив высоту полуденного солнца, X. Лаптев полу-чил широту места' 76°38', подписанную им на бревне-маяке, который он установил на мысе: "от нас именован Северной-Западной мыс. Собою неысок, как и прежней берег, 5 сажен перпендику-Аярно" (л. 118). Маяк поставлен на северной оконечности острова Русский. После X. Лаптева на острове Русском никто не был вплоть до 1935 года, когда здесь построили полярную станцию, но маяка уже никто не нашел.

В действительности 77° 10'. Допускавшееся X. Лапте-вым (из-за несовершенства астрономических приборов и то-гдашних методов вычислений широт в полярных районах) систематическое занижение широт на 20'-40' явилось впо-следствии причиной того, что многие его открытия не были из-вестны. Спустя столетие А. Ф. Миддендорф, анализируя жур-нал X. Лаптева, пришел к выводу, что его "мыс Северо-Западный" в действительности расположен на острове, на-званном Миддендорфом островом Таймыр (А. Ф. Мидден-дорф. Путешествие на Север и Восток Сибири, ч. 1, СПБ., 1860 г., с. 119). Вследствие занижения широты острова на полградуса на картах середины XIX в. экспедиция А. Э. Нор-деншельда в 1878 г. отождествила остров Таймыр с обнару-женным ею большим островом на юге современного архипе-лага Норденшельда, хотя в действительности был открыт новый остров. В честь X. Лаптева Норденшельд назвал се-веро-восточную оконечность острова Таймыр мысом Лаптева, подразумевая, что здесь и был "мыс Северо-Западный", край-ний северный мыс, где побывал X. Лаптев. В действитель-ности же это северный мыс острова Русский (см. Троиц-кий В. А. Географические открытия В. В. Прончищева, X. П. Лаптева и С. И. Челюскина на Таймыре. - Летопись Севера, в. VII, М., 1975, с. 84).

Проехав 20 верст к югу вдоль западного берега острова Русский, увидели "маяк, которой в 1740 году от геодезиста Чекина поставлен, где и от нас подписано число" (л. 118). Маяка Чекина также никто не нашел. Зимой закрепить прочно столбы в Арктике трудно, и стоят они недолго.
От юго-западной оконечности острова Русский X. Лаптев увидел на юге и юго-востоке "холмы, меж которыми уповательно быть никакой земли" (л. 118). Холмы - это нынешние острова Красин, Шпанберега, Пахтусова, Петерсена и другие. Хотя X. Лаптев и подозревал наличие здесь множества островов, показать их на карте он не решился, так как не был уверен, что гладкий лед между остро-вами-"холмами" является морской поверхностью, а не низменной землей. Поэтому на своей карте он нарисовал по линиям виденных островов-"хол-мов" контуры "губ морских".
От острова Русский взяли направление на за-падный край массива островов западной части ар-хипелага Норденшельда, которые издали казались сплошным морским берегом. "Поехали чрез губу 40 верст к окончанию земли в море. Приехав на малой остров каменной стали ночевать. Здесь уби-ли белого медведя" (л. 118). Так в журнале опи-сывается пересечение западной части современного пролива Ленина и открытие островка (на современ-ных картах остров Ленина). В наше время этот небольшой остров был вторично открыт только в 1937 году ледоколом "Ленин". 27 мая, проехав "по берегу моря" - западному краю островов ар\ хипелага Норденшельда,- X. Лаптев с отрядом направился "на видной остров высокой, каменной и приярой, меж которым и берегом пролив 5 верст" (л. 118). Так был открыт нынешний остров Мака-рова. На его западном мысе путешественники за-ночевали, "понеже впереди чрез губу великое рас-стояние пути" (л. 118).
Утром 28 мая X. Лаптев выступил на юг, на едва видимый там купол нынешней горы Черной, от-стоящей от острова Макарова на 60 километров. В пути разыгралась пурга, видимость пропала, вдобавок "наехали на щель шириною 2 фута воды, которая отделяет морские торосы от стоячего льда в губе. И оные торосы в большой ветр колеблет... а с полуночи от великой бури снесло" (л. 118 об). Путешественников могло унести в море, но они во-время перешли на "стоячий лед", на котором до-ждались окончания пурги. Когда утром 29 мая "прочистило", на юге открылся гористый берег. Взяли курс на ближайший мыс, подъехав к кото-рому увидели "горы высокие, протока идет на юго-восток, а против мыса большой остров" (л. 119). Это был нынешний мыс Фуса, входной мыс залива Волчий, а "островом" оказался теперешний полу-остров Де-Колонга. На следующий день ехали 8 верст на запад через "протоку" (залив Волчий) к "острову", затем еще 8 верст "около берега ост-рова". X. Лаптев либо не заметил узкого низмен-ного перешейка, соединяющего массив полуострова Де-Колонга с материком, либо в то время пере-шейка вообще не было, и он появился позднее, бли-же к нашему времени. Последнее более вероятно, поскольку X. Лаптев обычно в сомнительных случаях встречаемые острова-"холмы" считал частью материка, а тут он уверенно указывает на остров, ^явственно нарисованный и на его отчетной карте. ! Обогнув северо-западную оконечность полуостро-ва Заря, путешественники снова устремились на юг вдоль западного берега этого полуострова, пе-ресекли "протоки" - входные проливы залива Миддендорфа и к полуночи остановились на боль-шом галечном пляже вблизи мыса Лемана, южного входного мыса залива Миддендорфа, где и заноче-вали. "На сей корге плавнику великое множество, здесь сыскали старые огнища" 1 (л. 119).

"Старые огнища" - это остатки или древних костров, или сгоревших изб. К сожалению, в журнале это не поясня-ется. Несомненно лишь, что здесь путешественники обнару-жили следы деятельности людей, проникших сюда задолго до их похода. Возможно, здесь трагически закончилась одна из попыток землепроходцев XVII в. пройти морем из устья Енисея на восток. Во второй половине XVII в. было пред-принято несколько русских экспедиций для прохода из Ени-сея в Лену, но все они были неудачны (Визе В. Ю. Новые сведения о русском арктическом мореплавании в XVII в.- Летопись Севера, т. 1, 1949, с. 92).
²В литературе место встречи X. Лаптева и С. Челюскина указывается значительно южнее - у мыса Стерлегова. Ссыла-ются при этом на записанную в журнале в этот день широ-ту 76°21'. Но, как уже упоминалось, широта у X. Лаптева систематически занижалась и не может служить точным ори-ентиром. Место встречи путешественников у мыса Лемана выявляется штурманской прокладкой маршрута на современ-ной крупномасштабной карте.

На следующий день, 1 июня 1741 года, у мыса Лемана2 произошло знаменательное событие - встреча двух выдающихся путешественников, от-правившихся навстречу друг другу вдоль незнако-мого северного берега из устьев рек Пясины и Тай-мыры, отстоящих на тысячу с лишним километров друг от друга. Вот как буднично описана эта встре-ча в журнале X. Лаптева: "Погода изрядна. С полудни приехал к нам навстречу штюрман Челюс-кин, у которого пришедшие с ним собаки весьма худы и корму малое число с ним пришло. И на-кормив собак, поехали в путь, возвратя оного штюрмана" (л. 119).
В совместном походе на юго-запад вдоль побе-режья, называемого теперь берегом Харитона Лап-тева, исследователи положили на карту много не-известных мысов, бухт, прибрежных островов. В частности, при анализе журнала становится ясным приоритет X. Лаптева и С. Челюскина в открытии нынешних островов (все названия со-временные): Мячина, Баклунда, Каминского, Трех Медведей, Крайнего, Узкого, Кравкова, Скотт-Га-несена, Челльмана, Торосового, мысов - Штеллин-га, Вильда, Каминского, Лосева, Поворотного, Рыб-ного, бухты Эклипс, Слюдяной, Михайлова, Рыбной, фьорда Хутуда и многих других (см. Троиц-кий В. А. Географические открытия В. В. Прончи-щева, X. П. Лаптева, С. И. Челюскина на Таймы-ре, Летопись Севера, 1975, в. VII, с. 87-89).
Маршрут исследователей пролегал вдоль берега Харитона Лаптева, полуострова Михайлова, далее вдоль мористой опушки островов шхер Минина, принятых зимой за берег материка. Обогнув мыс Поворотный острова Олений, проехали через про-лив Течений в залив Минина, заметив острова (ны-нешние острова Песцовый, Круглый) и окружаю-щие их мелкие островки. На берегу бухты Рыбной увидели маяк, построенный штурманом Ф. Мини-ным1 в 1740 году. Южнее стали встречаться песцовые ловушки промысловиков, живущих в устье реки Пясины, а на восточном берегу Пясинского залива путешественники ночевали в двух их отъ-езжих зимовьях.
Вечером 9 июня путешественники прибыли к устью Пясины, где на небольшом острове (ныне остров Чаек) находилось большое "коренное" зи-мовье "промышленного человека" Федота Тоболь-ского. Наконец все могли отдохнуть после двух-месячного санного похода по глухим местам.
Надо было решать, что делать дальше, посколь-ку был разгар весны. Близилось бурное таяние снега, собаки были измучены. Оставался еще не описанным берег между Пясиной и Енисеем. По-этому "12 июня 1741 года отправлен штюрман Че-люскин с устья реки Пясинги к Енисею около мор-ского берега с некоторою командою, а на устье Пясинги за поздним временем и за худостию собак остался весновать лейтенант Лаптев, а весною по вскрытии воды будет следовать реками через тундру" (л. 121).
Далее в журнале С. Челюскиным подробно за-писана сухопутная съемка побережья между Пя-синой и устьем Енисея. Он ехал по ночам, когда несколько подмерзал снежный наст, за неделю пу-ти успел доехать до острова (современный Дик-сон), несколько южнее которого 20 июня С. Че-люскину пришлось "завесновать" в зимовье Стре-лово (находилось в устье нынешней реки Лемберова), так как "собаки обезножили и вода сверх льда" (л. 123). Только спустя 25 дней,

Отряд штурмана Ф. Минина на боте "Оби Почталион", впервые с моря прошедшем в устье Енисея из устья Оби, в 1738-1740 гг. выходил навстречу отряду X. Лаптева. По-пытки Ф. Минина морем и на собачьих упряжках обогнуть Таймыр были безуспешными: ему удалось пройти только несколько севернее полуострова Михайлова. Съемки отряда Ф. Минина были полностью перекрыты съемками отряда X. Лаптева и поэтому при составлении карт Сибири по ито-гам работ Второй Камчатской экспедиции не были исполь-зованы.

15 июля 1741 года, С. Челюскин, достав вьючных оленей, смог продолжить съемку восточного берега Енисейского залива. В зимовье Волгине (находи-лось в нынешней бухте Омулевой) на море была уже чистая вода. Отпустив оленей, С. Челюскин и его спутники пошли на двух лодках из Волгина зимовья вдоль берега где на веслах, где под па-русом, а при встречном ветре - "бечевой", стано-вясь на время бурлаками, но не прерывали съем-ки. 31 июля путешественники вошли в устье Ени-сея.
3 августа 1741 года в Гольчихинских магазинах (в устье речки Гольчиха) С. Челюскин встретился с X. Лаптевым: "...и тут дожидается нас команду-ющий лейтенант Лаптев, который прибыл с устья реки Пясинги и следовал рекою Пясингою вверх також и пристойным путем до реки Енисея прибыл за неделю сего прибытия. И пришел здесь дощеник из Мангазеи" (л. 125). Когда река Пясина очи-стилась ото льда, X. Лаптев на лодках поплыл по ней вверх, затем по ее притоку, речке Пуре, при-близился к Енисею, а в Гольчиху добрался по тундре на оленях1. На следующий день X. Лаптев и С. Челюскин со своими спутниками вышли в пла-вание вверх по Енисею на дощанике, ведя в пути маршрутную съемку берегов реки до самого Ту-руханска.
У Дудиной реки (ныне река Дудинка) путеше-ственники встретили часть бывших служителей "Якуцка", добравшихся сюда из Хатангского зи-мовья. Здесь была и группа геодезиста Н. Чекина, не выполнившая своего задания из-за "очной" бо-лезни (снежной слепоты). Основная же часть от-ряда во главе с боцманматом Медведевым нахо-дилась у озера Пясино, так как всех оленей мест-ные жители угнали на летнюю жировку на север, подальше от комаров. X. Лаптеву с большим тру-дом удалось достать оленей и отправить за своими людьми.
29 августа X. Лаптев и большая часть его от-ряда собрались в городе Мангазейске (Турухан-ске). 15 сентября сюда прибыла и группа В. Мед-ведева.

Интересно отметить, что этот маршрут X. Лаптева по-вторили моряки с гидрографических судов "Таймыр" и "Вай-гач", которые летом 1915 г. провел из устья Пясины в Гольчиху известный таймырский путешественник Н. А. Бегичев.

Хотя результатами весенней съемочной кампа-нии 1741 года X. Лаптев мог гордиться - исследо-ван и положен на карту неизвестный дотоле мор-ской берег между устьем рек Нижняя Таймыра и Енисей - задание Адмиралтейств-коллегий еще не было выполнено. Оставался необследованным наи-более труднодоступный участок северного побе-режья между мысом Фаддея (куда X. Лаптев до-шел на судне с востока в 1739 году) и устьем реки Нижняя Таймыра.
На консилиуме приняли решение выполнить съемку этого участка весной 1742 года. В Хатанг-ское зимовье были посланы предписания карауль-ной команде готовить корм для собак, привезти остающийся провиант из Оленекского зимовья. Опись неизвестного побережья была поручена С. Челюскину, направлявшемуся к мысу Фаддея через Хатангское зимовье. Сам X. Лаптев решил ехать к устью Таймыры, обеспечивая группу С. Че-люскина провиантом на обратный путь.
На хатангскую базу отряда первым выехал 5 декабря 1741 года штурман С. Челюскин с че-тырьмя солдатами. На базе они должны были подготовить несколько упряжек собак, корм для них, запас провианта и весной выехать на съемку. На Хатангу группа С. Челюскина добиралась то на "перекладных" упряжках, то на собаках, то на оленях, выделяемых им на время местными жите-лями. Путь пролегал вниз по Енисею до устья Ду-диной реки, к озеру Пясино, по рекам Пясине, Ду-дыпте, Боганиде, затем переезжали на Хету и спускались по ней в Хатангу. 15 февраля добра-лись до зимовья близ реки Блудной, "где надле-жит жить, по инструкции лейтенанта Лаптева к морской езде готовить собак и кормов, что надле-жит" (л. 156). К началу апреля все было готово. На конечную точку всего маршрута к устью реки Нижней Таймыры были отправлены на 9 нартах продовольствие и корм для собак. 3 апреля С. Че-люскин на шести нартах выехал вниз по Хатанге и далее на север вдоль берега моря, хорошо знако-мому ему по пешему походу после кораблекруше-ния осенью 1740 года. Проехав острова Петра, С. Челюскин отпустил 26 апреля сопровождавших трех "подводчиков" и, взяв лучших собак и более прочные три нарты, вместе с солдатами Антоном Фофановым и Андреем Праховым отправился к пока еще неизвестной северной оконечности Азии.
1 мая 1742 года от мыса Фаддея С. Челюскин начал съемку неизвестного берега, подробно опи-сывая все его изгибы, высоту, строение. В день проезжали по 40-50 километров, останавливаясь на галечных "коргах", чтобы переночевать в по-ходном чуме и обогреться у костра.
Наиболее северная точка материка, получившая позже его имя, была достигнута С. Челюскиным в полночь с 8 на 9 мая 1742 года. За 7 часов до этого, находясь в 12 километрах восточнее, С. Челюскин установил маяк-бревно на наиболее при-метном здесь высоком скалистом мысе (ныне мыс Чекина), названном им "Восточной Северной мыс". Записи в съемочном журнале С. Челюскина позво-ляют выявить более северную точку берега, чем мыс Восточной Северной, но эта точка (нынешний мыс Челюскин) охарактеризована в журнале так: "Берег пошел гораздо низок и пещаной" - так он объясняет, почему ничем его не отметил.
Проехав без пополнения припасов свыше 500 ки-лометров, из них 400 километров со съемкой, 1С. Челюскин 15 мая на северном берегу полуост-рова Оскара встретил ехавших ему навстречу с припасами солдата К. Хорошева и якута Н. Фоми-на, которых послал X. Лаптев.
Приехав в зимовье Н. Фомина в устье Нижней Таймыры, С. Челюскин сомкнул свой маршрут со съемкой X. Лаптева 1741 года. Последний, самый труднодоступный участок побережья был* заснят. Оставалось сделать хотя бы еще один съемочный маршрут по внутренним районам открытого ими, как это поняли уже исследователи, огромного се-верного полуострова. Эту задачу выполнял началь-ник отряда X. Лаптев, направляясь навстречу С. Челюскину.
К району съемочных работ X. Лаптев выехал из Туруханска 8 февраля 1742 года с четырьмя мат-росами. Путь лежал вниз по Енисею с ночевками в зимовьях и станках, где подводчики, перевозив-шие моряков, меняли собак или оленей. 2 марта X. Лаптев прибыл в Дудинку ("зимовье на реке Дудиной"), где оставался до 18 марта, так как не мог достать оленей. В этот период по приглаше-нию местных жителей он "крестил двух отроков" (л. 142).
На восток от Енисея X. Лаптев выехал на оле-нях. По пути он систематически вел записи о на-правлении пути, пройденных расстояниях, записывал названия рек, их притоков, зимовьев и т. п., что помогло ему впоследствии реально изобразить на отчетной карте внутреннюю часть обследован-ного полуострова Таймыр.
19 марта 1742 года X. Лаптев посетил окрестно-сти нынешнего города Норильска: "Приехали на устье реки Норильской по которой ехали вверх 10 верст в Норильское зимовье ночевать" (л. 143). Эта запись указывает на местонахождение Но-рильского зимовья в XVIII веке.
Далее в журнале следуют записи о путешествии на оленях по озеру Пясино, по реке Пясине до зи-мовья Крестовского, от которого уже на собаках поехали вверх по реке Дудыпте. X. Лаптев подроб-но описывает расположение на Дудыпте несколь-ких "песцовых" зимовий промысловика Федора Сухова, оказавшего путешественникам большую помощь. Он проводил их до реки Горбиты и рас-сказал, что на реке "Горбите також и по реке Муре (то есть Верхней Таймыре. - В, Т.), которые выпали из тундреных мест, находят лес-плавник старой елник толщиною поларшина с корнями, ко-торым топит зимовье и пасти ставит. А стоячего лесу на оных реках как в вершине и на прочих местах по объявлению самоеди отнюдь нет". На пути к озеру Таймыр X. Лаптев в 60 верстах севернее верховьев Дудыпты "наехал дерево вмерзшее в землю, в диа-метре более полфута, над землею два фута выши-ны" (л. 145).
Эти указания X. Лаптева свидетельствуют, что еще в XVIII веке в ныне безлесных районах Тай-мыра находили остатки некогда бывших здесь ре-ликтовых лесов.
Двигаясь на север к озеру Таймыр, X. Лаптев договорился с Ф. Суховым о вывозе людей Челюс-кина на лодках вниз по Дудыпте.
4 мая на четырех нартах, тяжело нагруженных припасами, X. Лаптев прибыл к озеру Таймыр. Из-за ранней весны снег стал мягким и двигаться по нему было трудно как в тундре, так и на озере. Тогда X. Лаптев принял решение послать навстре-чу С. Челюскину солдат К. Хорошева и А. Лиха-нова с двумя нартами, устроить на берегу озера лабаз, куда сложить корм для собак на обратный путь, "а более корму не осталось, за тем собак и прочие нарты возвратить на Дудыпту" (л. 147). Незадолго перед этим X. Лаптев получил известие об отъезде С. Челюскина от островов Св. Петра к мысу Фаддея и о том, что еще в апреле он по-слал большой транспорт с припасами к Таймыр-скому зимовью. Поэтому X. Лаптев был уверен, что его помощник благополучно закончит съемку и прибудет к устью Таймыры. Беспокоила возмож-ность его длительной задержки из-за начинавшей-ся весенней распутицы.
Выехав в обратный путь, X. Лаптев везде отда-вал распоряжения о предоставлении команде С. Челюскина оленей или лодок. На собаках или оленях, меняя их на зимовьях, X. Лаптев успел местами по санному пути 27 июня добраться до устья Дудиной реки в зимовье Бобылево. Как толь-ко Енисей очистился ото льда (3 июля), пришел сверху "ясашной дощеник" - речное судно сбор-щиков налога. На нем X. Лаптев 5 июля напра-вился в Туруханск и одновременно послал двух солдат, чтобы они пригнали оленей к озеру Пяси-но, на которых люди С. Челюскина смогли бы пе-реехать с озера Пясино на Енисей. 16 июля 1742 года X. Лаптев прибыл в Туруханск, где стал ждать группы С. Челюскина.
С. Челюскин, закончив съемку 15 мая 1742 года в устье Нижней Таймыры и дав только сутки отдохнуть людям и собакам, немедленно выехал вверх по реке к озеру Таймыр.
23 мая в сильный дождь, съедавший снег на льду и в тундре, С. Челюскин добрался до лабаза с продовольствием, оставленным X. Лаптевым на южном берегу озера Таймыр. Оттуда на юг путе-шественники ехали почти по бесснежной сырой тундре. 31 мая прибыли в зимовье Ф. Сухова на реке Дудыпте. В последний день "ехал с великою нуждою, ручьи и речки пошли, на реке Дудыпте остановился весиовать" (л. 166). Только 13 июня прошел полностью лед на реке Дудыпте. На двух лодках партия С. Челюскина поплыла вниз по те-чению, 21 июня вошли в реку Пясину, по которой шли на веслах и "бечевой" вверх по течению. 30 июня добрались к зимовью Паленому, недалеко от озера Пясино, где их встретили солдаты, при-гнавшие сюда по приказу X. Лаптева 20 оленьих нарт. На них путешественники выехали по тундре к Енисею. 8 июля они прибыли в зимовье Бобыле-во при устье реки Дудиной на Енисее. Здесь пере-сели в лодки, на которых пошли вверх на гребле, под парусом, а то и "бечевой".
"20 июля пришел я в город Мангазейск в коман-ду лейтенанта Харитона Лаптева, 7 августа вышли из Мангазеи на дощанике. 6 сентября 1742 года прибыли в город Енисейск" (л. 168).
Этой фразой заканчивается журнал отряда X. Лаптева, выполнившего первую в истории кар-тографическую съемку побережья между великими сибирскими реками Леной и Енисеем.