Одинцов B. A., Старков В.Ф.

Некоторые проблемы арктического мореплавания и походы русских на архипелаг Шпицберген

Выдающаяся роль русских полярных мореплавателей и землепроходцев в открытии и освоении Арктического побережья нашей страны и прилегающих к нему островов Северного Ледовитого океана, а также Великого Северного морского пути общеизвестна. Вместе с тем история открытия и освоения этого обширного края еще далеко не полно раскрыта, она пестрит , особенно когда дело касается ранних периодов освоения.
Начало мореплавания в этих районах некоторые западноевропейские исследователи связывают с походами древних скандинавов, которые, по их мнению, явились первооткрывателями арктического архипелага Шпицберген. При этом они ссылаются на несколько неопределенных и кратких записей в средневековых исландских сагах и хрониках. В исландской хронике за 1194 г. сообщается: (слово на норвежском языке обозначает , , ). Краткое упоминание о содержится в (), записанной в начале ХШ в. исландским историком Сипри Стурлусоном. В говорится о том, что , К 1200 г. относится запись в о плавании какого-то судна из Исландии в Норвегию, которое и прибито . От этой суши, сообщается далее в летописи, . В исландской (середина XIV в.) сообщается о том, что .
Норвежские исследователи Г. Стром, А. Бигге, Ф. Нансен, немецкий историк Р. Хенниг и их последователи на основании упомянутых сведений пришли к весьма сомнительному выводу о том, что под (Свальбард) следует подразумевать архипелаг Шпицберген. В то же время многие западноевропейские ученые не разделяют эту точку зрения. Датские исследователи Х. Рафн, К. Биркет-Смит, Сталь-Гольштейн, шведский ученый Г. Хольм, немецкие ученые-исследователи А. Гумбольдт, К. Маурер, канадский полярный исследователь В. Стефанссон и ряд других считают, что под Свальбардом следует понимать,восточное побережье Гренландии. Исторические документы, отразившие цели плаваний викингов в ~водах Атлантического океана в IX - XI вв., сведения о конструкции и оснащенности их судов, а также итоги экспериментальных плаваний на воссозданных кораблях норманнов, проведенных в конце XIX в., свидетельствуют о том, что ссылки на лаконичные и трудно поддающиеся расшифровке записи в исландско-норвежских исторических документах XII - ХГЧ вв. не могут служить доказательством приоритета древних скандинавов в арктическим мореплавании и открытии Шпицбергена в конце XII в.
Из истории мореплавания древних скандинавов известно, что уже к концу VIII IB. они совершали регулярные походы вдоль побережья Европы с выходом на восточное побережье Британских островов. Накопленный опыт судовождения в районах открытого моря и технические усовершенствования в судостроении позволили им в XII - ХIII вв. последовательно выйти k берегам Шетландских и Фарерских островов. Ко второй половине IX в. относится заселение и освоение норманнами Исландии.
Потребовалось еще более ста с лишним лет для того, чтобы скандинавские мореплаватели смогли преодолеть Датский пролив и выйти к южной части гренландского побережья. В XI в. норманны основали на юго-западном побережье Гренландии между 60 - 65' с. ш. несколько поселений. Морские походы норманнов в IX - XII вв. в западную часть Атлантического океана предпринимались с целью отыскания и заселения обширных прибрежных земель, богатых охотничьими угодьями и пригодных для развития животноводства. Плавания осуществлялись на судах (драккарах), обладавших хорошими для того времени мореходными качествами, но не приспособленных для плаваний во льдах. Они имели изогнутую ладьевидную форму с низкими (30 - 50 см) бортами и были оснащены одним прямоугольным парусом и ~весламн. Это были острокилевые суда, предназна- ченные для пла~вания в открытых морях4. Не трудно установить и скорость движения драккар. В (Gr nlands Historisae ,М|п desmaerker 1845), относящемся примерно ~к 1350 г., сооб- щается о том, что '. Следовательно, путь от юго-западного побережья Скан- динавского полуострова до восточного .побережья Исландии про- тяженностью 600 - 7ОО ~миль проходили со скоростью 3,5- 4 узла. В 1883 г. норвежские корабелы построили копию норманн- ской драккары и совершили на этом судне переход от Бергена в Нью-йорк. Судно прошло расстояние около 3000 миль за ЗО су- ток со средней скоростью 4 узла. Этот эксперимент подтвердил, что норманнские суда, оснащенные одним парусом и гребными веслами, при сравнительно благоприятных гидрометеорологических условиях не могли развивать скорость более 4 узлов. Имея такую скорость движения, судно норманнов не могло пройти за четверо суток, как это сообщается в исландской ле- тописи,;расстояние в 950 - 1000 миль от северного побережья Исландии до (Свальба~рда), если под этим называнием подразумевать архипелаг Шпицберген. При самых благоприятных гидрометеорологических и ледовых условиях, следуя строго определенным (кратчайшим) курсом, суда mopманнов должны были затратить на этот путь не менее 11 суток. Как показывают элементарные ~расчеты, здесь не могли сыграть решающей роли и такие факторы, как восточные и южные штормовые ветры, которые были не в состоянии отнести суда за 4 суток на расстояние 1000 миль - это не обусловлено ни схемой течений (юго-западного направления), ни режимом преобладающих ветров. Ф. Нансен выдвинул предположение, что норманны, плавая от побережья Ирландии на север вдоль границ дрейфующего льда, должны были автоматически натолкнуться на Шпицберген. О плавании к границам дрейфующих льдов фризов и норвежского короля Геральда Строгого сообщается немецким летописцем XI в. Адамом Бременским. Следуя из Европы, эти мореплаватели, видимо сбившись с курса, оказались севернее Исландии, в, районе границы льдов у восточного побережья Гренландии. Из этого района им удалось, , благополучно вернуться на родину. В конце ХШ в. исландские мореходы пытались совершить плавание в северные от Исландии районы. По этому поводу гренландский летописец Д. Кранц сообщал: . Совершая походы из Исландии к южному побережью Гренландии, норманны, несомненно, встречали районы с дрейфующим льдом и знали, какую опасность они могут представлять для мореплавателей. Однако эти знания не привели к конструктивным усовершенствованиям норманнских судов, позволяющих осуществлять успешные плавания ао льдах.
Районы восточного побережья Гренландии с их суровым климатом не представляли для норманнав интереса с точки зрения хозяйственной деятельности и не посещались ими. Сложная ледовая обстановка и особенности .конструкции норманнских судов не позволяли им совершать плавания а северные районы Гренландского моря.
Предположим, что норманны в XII в. плавали от побережья Исландии на север вдоль границ дрейфующего льда и таким образом 'вышли ас побережью архипелага Шпицберген. В этом случае норманнскому судну необходимо было бы пройти как минимум 1500 миль вдоль ~восточного побережья Гренландии и северной части Гренландского моря. Следуя этим маршрутом, им необходимо было бы преодолеть Восточно-Гренландское течение, маневрировать и обходить поля пакового льда, противостоять ударам дрейфующих льдин. Учитывая эти факты, а также частую повторяемость сплошных туманов у восточного побережья Гренландии, снижение скорости при плавании во льдах, судну норманнов пришлось бы затратить на такой переход более двух месяцев. Но драыкары, не приспособленные к плаванию ао льдах, не готовились норманнами к столь длительным непрерывным плаваниям без пополнения на берегу запасов продовольствия и пресной воды.
По всей вероятности, этим было восточное побережье Гренландии в районе, мыса Брустер, который как бы на~висает над северным побережьем Исландии, или остров Ян-Майен, а может быть, и граница плавучих льдов между мысом Брустер и островом Ян-Майен. Все эти районы расположены приблизительно а 300 милях от Исландии. Такое расстояние норманнские суда могли пройти за 4 суток. На карте, составленной в начале XVI в. исландским географом Й. Гудмундссоном, надпись сделана а том месте где обозначена граница нахождения плавучих льдов.
Вызывает удивление краткость всех сведений о Свальбарде, что, вообще говоря, не свойственно древним скандинавским авторам. Обычно в сагах подробно описывались животный и растительный мир, климат земель, которые открывали и заселяли древние скандинавы. Следуя из Исландии к югу Гренландии, вдоль ее юго-восточного побережья, мореплаватели видели вы- сокие снежные горы, ледяные поля пе~ред ними, поэтому, когда судно случайно оказалось у границы дрейфующих льдов, нор- манны могли прийти к выводу, что это и есть начало . Отсюда и ~возникла короткая запись о , который был известен многим поколениям мореплавателей. Ф. Нансен в связи с записью 1194 г. заметил: <..>'. Анализируя записи средневековых хроник и car о , советский географ В. С. Корякин пришел к новой ин- терпретации понятия . Он пишет: - достаточно образно и точно. Таким образом, проблема Свальбарда полу- чает чисто решение>'. Приведенные примеры достаточно убедительно говорят о том, что средневековые письменные и~сточники, связанные с опи- санием походов викингав, не содержали а себе сведений о по- сещении ими внутренних районов Арктики и открытии архипе- лага Шпицберген. Наряду с этим другая категория источников (как отечественных, так и зарубежных) позволяет предполагать, что ~плавания ~в арктических морях, освоение побережья Север- ного Ледовитого океана, многих арктических островов имеют многовековую историю, связанную с хозяйственной деятель- ностью наших соотечественников - русских поморов. К концу Х в. выходцы из Новгорода появились на берегах Белого моря, а в начале XI а. - на Кольском полуастраве. Уже в начале XI а. русские мореходы совершали путешествия к Новой Земле. Исторические до кументы сохранили свидетельства о плавании в 1032 г. двинского посадника Улеба k , как в старину называли пролив между Ноаой Землей и островом Вайгач. К XV а. русским мореплавателям был хорошо известен и морской путь из Белого моря в Западную Европу. В 1496 г. этим путем а Копенгаген плавали послы Ивана III. B первой половине XVI в. появилась первая карта бассейна Северного Ледовитого океана, составленная по чертежу одного из образованнейших русских людей того времени - Дмитрия Герасимова, что несомненно отражало успехи русского арктического мореплавания и землепроходчества.
К ХII - XVI вв. относятся ставшие хрестоматийными сведения о плаваниях русских на Грумант. Поморы, принимая архипелаг за продолжение Гренландии (что вполне соответствовал ло географическим знаниям этого времени), называли его , , . Вспомним еще раз эти сведения в хронологической последовательности. Немецкий reoграф Иероним Мюнцер в письме португальскому королю Жуану II от 14 июля 1493 г. сообщал: . был Иван Ш, который в 1478 г. присоединил к Московскому государству все земли Великого Новгорода, в том числе и его северные владения, присвоив себе титул . Следовательно, уже во второй половине XV в. Грумант (Шпицберген) рассматривался в качестве владения великого московского князя Ивана III. Датский адмирал Северин Норби, посетивший в 1525 и 1528 гг. Москву, сообщил королю Кристиану II, что великий князь Василий Ш владеет землями Грумланда, о чем адмиралу стало известно из разговоров . Немецкий дипломат Зигмунд Герберштейн после двукратного пребывания в Москве написал книгу , изданную в 1549 г. в Вене. В этом труде автор отмечает, что, находясь в Москве, он от русских узнал о , отделенной . ' гр* Г"~ ' о ~ = а Зеклл "-. о Ноьгсоее а : Ш л.п 6 р г е е ' , 'ьа к . гь, - а Соопелоаа ~ 'jjgo ..о Бареппа о,", и, л" "а k t г'. "гг> ...- ' В > 0 о 3ltt гп k .''. ', j'' леа Вttрее~е ь гол гг. е Напекло / kk К XV - XVI вв. относят- ся ставшие хрестоматийны- ми сведения о плаваниях русских на Грумант. Помо- ры, принимая архипелаг за продолжение Гренландии (что вполне соответствова- 6 ло географическим знаниям этого времени), называли его , , . Вспом- ним еще раз эти сведения в хронологической последова- тельности. Немецкий гео- граф Иероним Мюнцер в письме португальскому ко- ролю Жуану II от 14 июля 1493 г. сообщал: .
В 1557 г. датчанин Кристофф Фолькенсдорф, начальник Бергенской крепости, ссылаясь на сведения, полученные от англичан, посетивших русский Север, писал королю Кристиану III, что русские люди совершают регулярные плавания в Гренландию, причем на каждое такое плавание уходит около месяца. В письме от 11 марта 1576 г. датский король Фредерик II поручал наместнику в Норвегии Людвигу Мунку организовать осенью 1576 г. экспедицию в Гренландию и рекомендовал нанять в Коле:в качестве лоцмана руссгкого кормщика Павла Нишеца (Никитича), который, как следует из письма, обыкновенно ежегодно около Варфоломеева дня плавал в Гренландию. В с~вязи с этим советский ученый С. В. Обручев отмечает: <... xix>.
Все эти данные как будто свидетельствуют о том, что именно русские люди впервые приступили к освоению этого далекого ледового архипелага, причем не позднее XV в. Вместе с тем нельзя не признать, что в этих построениях сказывается отсутствие прямых исторических источников. Они не содержат конкретных географических привязок: координат, направлений, названий и их протяженности, сколько-нибудь подробного описания суши и т. д. Не случайно один из норвежских исследователей, А. Хейнтц, доказывая позднее:появление русских на Шпицбергене, писал, что ссылка на Грумант еще не свидетельствует о приоритете России в отношении Шпицбергена, поскольку под этим названием может скрываться любой другой остров Северного Ледовитого океана. Таким образом, вопрос о времени открытия Шпицбергена превратился в проблему, так же как и связанный с ним в какой-то мере вопрос о начале хозяйственного освоения его природных богатств. В качестве дискуссионных выделялись три точки зрения: 1) первооткрывателями Шпицбергена явились древние викинги (XII в.); 2) ими были русские поморы (не позднее XV iB.); 3) голландский мореплаватель В. Баренц (1596 г.).
Первые две точки зрения, претендующие на наиболее ранние даты, опираются лишь на косвенные источники, причем участие викингов в этом процессе, как отмечалось выше, представляется в настоящее время недоказанным. Не случайно чайно поэтому многие исследователи, такие, как М. И. Белов, И. В. Шаскольский, А. Хейнтц, утверждали, что для решения вопроса об открытии Шпицбергена необходимо привлечь новые, прямые, непосредственные источники, которые могут быть получены только в результате археологических исследований.
Стремясь пополнить скудный запас сведений по истории Шпицбергена, на его берегах начиная с середины 50-х годов развернули деятельность многие археологические экспедиции.
В них принимали участие ученые Норвегии, Швеции, Дании, Финляндии, Голландии, Польской Народной Республики.
С 1978 г. на архипелаге работает экспедиция Академии наук СССР. Нужно отметить, что из всех этих экспедиций только голландские археологи исследовали остатки поселения западноевропейских китобоев, остальные исследовали памятники, связанные с деятельностью .русских промысловиков. Так, участники скандинавской экспедиции раскопали большой и интересный комплекс построек в бухте Руссекейла, а отряд финских археологов - крупнейшее из известных в настоящее время русских поселений,,которое было расположено в заливе Трюгхамна.
Экспедиция из Польской Народной Республики произвела раскопки трех русских домов и нескольких погребений на мысе Пальфюодден (остров Западный Шпицберген).
Правда, все указанные поселения относятся лишь к XVIII в., но представляют большой интерес для исследователей Шпицбергена. Это был период расцвета поморской деятельности на Шпицбергене, что отразилось и в эволюции русских, поселений на этом архипелаге. В XVIII в. вместо одиночных промысловых домов - и появляются довольно крупные поселки типа становищ. Такие поселки, становившиеся многонаселенными в периоды промыслов, хорошо, известны по северорусским этнографическим материалам. Тем важнее их появление на Шпицбергене, поскольку это свидетельствует о том, что жизнь поморов на Шпицбергене в XVIII в. строится уже не по принципам обитания , а mo тем нормам, которые господствовали в материковом Поморье.
Если принять во внимание, что подобные поселки на Шпицбергене начали появляться уже во второй половине XVII в. (в XVIII в. эта форма поселений принимает массовый характер), то становится очевидным, что истоки поморской деятельности на этом архипелаге уходят своими корнями в более раннее время, по крайней мере в XVI в. Исследования, проведенные советскими археологами, полностью подтвердили это пред,положение. В 1979 - 1981 гг. на Шпицбергене было раскопано 4 дома, датируемых XVI в. Все они расположены в южной части самого большого острова архипелага - Западный Шпицберген.
Один из древнейших на сегодняшний день исторических памятников на архипелаге Шпицберген - это постройка 1578 г. у лагуны Гравшен. Дом существовал в течение продолжительного времени. Часть его бревен датирована 1747 г. К его древнейшим остаткам отнесены отдельные элементы постройки и находки, залегавшие ниже уровня пола XVIII в.
Исследованное здесь сооружение представляло собой трехчастную постройку, в состав которой входила жилая изба с печью, большие сени и баня. Изба и баня срублены из круглых бревен , сени сооружены в технике столбовой конструкции. Изба размером 3,1Х4 м, с дверью, сделанной в северной стене, граничила с сенями, которые имели общий вход и связывали деве другие части сооружения. Одновременно они выполняли роль хозяйственного, складского помещения. В небольшой, 2,1Х2,2 м, бане с отгороженным предбанником обнаружены фрагменты полка и развал большой печи-каменки, здесь же были найдены части бондарных изделий и остатки веников-roликов.
Находки, сделанные,в избе, немногочисленны. Среди них нужно отметить предметы, связанные с промыслами (распялки для песцовых шкурок,,ружейные кремни, гарпун, промысловое копье, так называемая спица, предметы быта - сапожная колодка, фрагменты глиняной посуды и др., детали судов. Особенно интересна одна из распялак, на которой ножом вырезана надпись: (), датируемая специалистами-палеографами второй половиной XVI в. Это еще раз подтверждает раннюю дату памятника.
К этому же времени - середине XVI в.- относится дом у реки Стаббэлыва, расположенный в 14 км севернее лагуны Гравшен. Дата рубки леса, пошедшего на сооружение дома, 1557 г.
В отличие от дома у лагуны Гравшен Стаббэлыва представляет собой двухчастную постройку, в состав которой входило сравнительно небольшое жилое помещение (изба) и сени. Последние вообще составляют необходимый атрибут русских построек на Шпицбергене, они утепляли избу и одновременно служили хозяйственным помещением.
Вся постройка возведена в технике столбовой конструкции, размеры избы - 4Х3,5 м, а сеней - 3,5Х2,75 м. Внутри избы сохран ились остатки печи, сложенной из местного камня, которая помещалась рядом с входом, ведущим в сени. Пол в избе был выложен из широких судовых досок.
Коллекция предметов, найденных в постройке, невелика: здесь не было даже керамики, столь обычной при археологических раскопках, но каждая из обнаруженных здесь находок заслуживает особого внимания. К ним относятся остатки судов (типа кочей), фрагменты какого-то станка, части слюдяной оконницы, детали песцовой лавушки, фрагмент шахматной доски и 4 надписи. К сожалению, шахматная доска происходит из сборов, произведенных здесь до начала раскопок, но если она связана с общим комплексом находок, то эта древнейшая из известных в настоящее время русских шахматных досок. Очень важны находки надписей, доносящих до нас имена русских людей, ходивших на Шпицберген задолго до плавания Баренца: Галаха Кабачев, Иван Петров,, Вана Панов. Необходимо отметить, что два этих дома середины XVI в. существенно отличаются один от другого архитектурой, размерами, составом построек и находок. Вероятнее всего, они составляли в древности единый жилищно-хозяйственный комплекс, обычный для промысловой практики поморов. Он включал в себя основную базовую постройку - (в данном случае - поселение Гра~вшен), в которой зимовал кормщик и часть артели промысловиков, и промысловую избу (или часть изб) - , в которой жили остальные артельщики (дом у реки Стаббэльва). Комплекс и сопутствующих им , располагавшихся на, расстоянии до 20 км друг от друга, значительно расширял зону деятельности артели, поскольку охватывался большой по площади промысловый район.
Важно подчеркнуть, что эта обычная для поморов практика ведения промыслов не могла, возникнуть на Шпицбергене сразу, с появлением здесь первых . Создание этой системы требовало значительных затрат времени, необходимых для досттчно полного ознакмления с географей района, его клматческим особенностями, распределением моржовых лежбищ и другими природными фактрами. Это говорит том, что поселниясередиы XVI в., по всей вероятнсти, не самые древнейше руски памятнки н Шпицбергене. Они свидетельсвуют о более дрвних истокахрусской хозяйственной деятельности на этом архипелаге, возникшей здесь задолго до появления западноевропейских китобоев.
В этой связи нужно остановиться еще на одном вопросе. В печати иногда проскальзывает мысль о том, что вынужденная зимовка голландских моряков под командованием В. Баренца на Новой Земле явилась первым опытом зимовки в высоких широтах. Это не справедливо по отношению к русским поморам. Зимовка в местах промысла, удаленных от Поморья, как правило, была обязательной, а на Шпицбергене она вообще была необходимой. Это обусловлено общей организацией промыслов, включавших в себя годовой цикл мероприятий: заготовка мяса и рыбы, пуха, добыча пушнины и шкур,, битье морского эвери. Об этом свидетельствуют и данные археологии, раскрывающие достаточно полную картину жизни, быта и занятий , как называли себя поморы, ходившие на Шпицберген.
Сложные, постройки, включавшие в себя жилые и складские помещения, а также бани были рассчитаны на долговременное обитание с зимовкой. Об этом же свидетельствуют и многочисленные предметы быта, орудия цромыслав, находки, связанные с домашними ремеслами, обнаруженные при раскопках.
Многовековой опыт проведения зимовок на Шпицбергене и в других, районах Арктики выработал у поморов исключительное мужество, выносливость, находчивость, умение успешно бороться с цингой. Именно эти качества нередко помогали нашим соотечественникам в экстремальных ситуациях успешно проводить иногда вынужденные многолетние зимовки. Несомненно, русские мореплаватели и землепроходцы были первыми людьми, проводившими в высокоширотных районах зимовки, и нередко многие годы подряд.
В свете новых археологических материалов обретают реальность и те данные исторических источников, о которых мы упоминали выше. В то же время они позволяют ставить вопрос о высоком уровне технической оснащенности русских полярных экспедиций, подлинном мастерстве мореходов, обладающих необходимыми знаниями для вождения морских судов (B условиях ледовитости. Думается, что именно благодаря сведениям, полученным от русских полярных мореплавателей, на первой Mepкаторской карте 1569 г. севернее Скандинавского полуострова показаны семь островов под названием Святые Русские.
В борьбе с суровой природой Арктики, ведя поиски в арктических морях новых районов зверобойных промыслов, кратчайших морских путей в северные районы Сибири для добычи , поморы в течение многовековой практики развили в себе навыки первоклассных мореходов, научились, строить сравнительно быстроходные и приспособленные для ледового плавания суда - кочи, которые представляли собой деревянное двухмачтовое (грот и фок) судно длиной до 16 - 17 м, шириной до 4 м и осадкой 1,5 - 2 м. Судно принимало на борт до 32 т груза. Характерной особенностью коча была яйцевидная форма корпуса, что позволяло, не подвергая судно чрезмерным перегрузкам при сжатии во льдах, свободно выжимать его вверх.
Это простое на первый взгляд решение явилось выдающимся техническим изобретением, русских судостроителей.
Для усиления прочности бортов к килевой балке крепились поперечные кокоры* (* Кокора - часть ствола дерева с корневым ответвлением.) - шпангоуты, на которые накладывались бортовые доски. Ниже ватерлинии к бортовой обшивке крепились ряды распиленных вдоль деревянных стволов - порубней, которые своими концами примыкали к штевням. Порубни выполняли роль пояса, защищавшего, корпус судна от натиска льдов. Этот пояс (по-поморски ) являлся вторым важнейшим конст,руктивным элементом судна. М. И. Белов, проведя исследования поморских судов XV - XVI вв., отметил, что коч .
В процессе ведения морских промыслов в различных районах Северного Ледовитого океана и освоения новых морских путей русские полярные мореплаватели эпохи средневековья стали по существу первыми исследователями арктических морей и побережий Крайнего Севера. Опытные судоводители, как правило, готовились в или среде. Из поколения в поколение переда~вались мореходный опыт, знание сезонной ледовой обстановки, ветров, течений, приливо-отливных явлений, подходов, глубин и рельефа дна в местах сезонного и постоянного пребывания судов.
Савцршая дальние походы, поморы умело ориентировались по солнцу и звездам. Давали созвездиям свои наименования: Большую Медведицу называли , Орион - или , Плеяды - . Уже в XV в. русские полярные мореплаватели использовали компасы. Об употреблении русскими поморами компаса знали и иностранные мореплаватели. Участник экспедиции Баренца де Фер, описывая встречу с судном поморов близ устья Печоры 12 августа 1597 г., отмечает: ' В дальних походах поморы наряду с компасом использовали карты, называемые (их делали без градусной сетки), и рукописные лоции.
Все основные пути,поморов как на .востоке, так и вдоль побережья архипелага Шпицберген были оборудованы большими крестами, служившими мореплавателям своеобразными маячками. Эти кресты своей поперечиной были всегда ориентированы по линии Север - Юг.
Теперь стала несомненной обоснованность выводов советских исследователей (М. И. Белова, К. С. Бадигина, Н. Н. Зубова, О. С. Обручева и др.) о том, что, первоначальные маршруты плавания поморов к островам Северного Ледовитого океана были привязаны к сезонной границе кромки льдов в арктических морях.
К концу зимнего периода кромка льдов в Баренцевом море достигает восточной оконечности Кольского полуострова, проходит на северо-восток до 72 - 73' с. ш. и затем в северо-североза~падном направлении уходит в районы островов архипелага шпицберген. В поисках новых районов зверобойного промысла поморские кочи следовали вдоль кромки льдов, которая, в весенне-летний период отступает на востоке к Новой Земле и одновременно отодвигается в северную часть Баренцева моря. Следуя вдоль летней границы льдов от Новой Земли, в районе 76-78' с. ш. на запад, поморы подошли к юго-восточной части острова Эдж, к острову Надежда и затем к южной и западной части острова Западный Шпицбергена. Несколько позже, осваивая ~менее безопасный и более короткий путь от острова Серкап к побережью Кольского полуострова, русские мореплаватели вышли к острову Медвежьему.
Поморские, поселения на Шпицбергене середины XVI в. свидетельствуют о том, что к этому времени русские мореплаватели уже освоили многие маршруты В высокоширотных арктических,районах: к Новой Земле, в северную часть Баренцева моря, в восточную часть Гренландского моря. Плавание поморов из Белого моря к архипелагу Шпицберген, получившее название , становится регулярным и массовым (Остров Западный Шпицберген был назван поморами Большим Беруном, астров Эдж - Малым Беруном, остров Надежда - Пятигором.) явлением. Поэтому мы вправе утверждать, что русские плавали к островам архипелага еще до середины XVI в. Хозяйственная деятельность поморов на Шпицбергене, возникшая не позднее XVI e;, получила свое дальнейшее развитие в XVII и особенно XVIII в., когда русские поселения покрывают практически все участки суши, пригодные для обитания,- от крайнего юга (остров Серкап) до Северо-Восточной Земли. Эти поселения носили долговременный постоянный характер и являются самыми северными поселениями европейцев.

Хенниг Р. Неведомые земли, т. 2. М., 1961.
Нансен Ф. Шпицберген. - Избр. соч., т. IV. Л., 1938.
Биркет-.Смит К. История открытий и исследований.- Гренландия. М.,1953.
Гуревич А. Я. Походы викингов. М., 1966; И. фон Фиркс. Суда викингов. Л., 1982.
Корякин В. С. Маршрутами гляциологии. М., 1981.
Фрумкин П. А. К истории открытия Шпицбергена (письмо Джерома Мюнцера). - Летопись Севера, т. 2. М., 1957.
Обручев С. В. Русские поморы на Шпицбергене в XV веке (и что написал о них в 1493 г. нюрнбергский врач). М., 1964;
Белов М. И. Арктические мореплавания с древнейших времен до середины ХIХ века. М., 1956.

"Летопись Севера" т.XI